Самая красивая: природа Японии в интерпретации Сига Сигэтака

Наиболее протяженный раздел книги Сига Сигэтака посвящен горам, которые он считает самым важным элементом японского ландшафта. В этом отношении он шел вслед за традицией. Приверженцы самых разных направлений буддизма и синто почитали горы в качестве священного объекта — именно там возводились святилища и храмы, именно там подвижники набирались сил, здоровья и сакральной энергетики. Не отставали от них и люди (прежде всего самураи), культурным багажом для которых служило конфуцианство. Многие из них относились к религии как к предрассудку, но тем не менее горы все равно занимали важнейшее место в их картине мира. Эти люди не восходили на горы, они предпочитали воспевать их в своих стихах и изящной эссеистической прозе, изображать на живописных свитках, находясь у их подножия. Иными словами, горы служили для них источником прежде всего литературно–художественного вдохновения.

Сообщив читателю, что одну пятую часть территории Японии занимают вулканы (действующие или потухшие), Сига объявляет их «главным элементом красоты японских пейзажей». Японские поэты неустанно воспевали красоту вулканов, но они называли их не этим научным термином (кадзан), они именовали их просто «горами» (Там же: 85–87). Далее приводятся многочисленные примеры такого поэтического творчества. Что до других стран, то ни в Корее, ни в Китае, ни в Европе нет такого количества вулканов, из чего Сига Сигэтака заключает, что именно на Японию употребил свои главные силы Творец (Сига Сигэтака 1995: 175).

Сига Сигэтака не был христианином, он был вообще далек от любой религии, поэтому его пассаж о Творце не следует понимать буквально. В данном случае Творец — это метафора, обозначение той неведомой силы, которая, тем не менее, выбрала объектом своей креативности территорию именно Японии, а не какой–то другой страны.

По мнению автора, японские горы в выгодную сторону отличаются от гор в других странах не только количеством, но и качеством: заграничные горы выглядят голыми, японские же — в силу большой влажности — покрыты многообразной растительностью.

Классификацию гор Сига производит по внешнему показателю: 1) обладающие «красотой и геометрической формой», которые находятся в состоянии гармонии. Эти красота и геометричность реализуются в вулканах, обладающих формой усеченного конуса; 2) горы, форма которых не обладает «строгостью» (то есть на этих горах имеются неровности, пещеры, локальные пики, озера и т. п.). При этом Сига Сигэтака отдает недвусмысленное предпочтение горам с «правильной» формой (Там же: 92–94).

Наследуя интерес традиционной культуры к горам, Сига Сигэтака вводит критерий, который никогда не использовался в этой культуре, а был принадлежностью культуры западной, которая так ценит симметрию и обнаруживает в ней красоту. Возможно, это лучше всего видно на примере Фудзи: европейцы восхищались этой горой прежде всего потому, что она имеет форму правильного (почти правильного) усеченного конуса.[2]

Горы служат для Сига Сигэтака несравненным источником художественного вдохновения. Только в горах можно обнаружить такие чистые и свежие краски (в том числе и самый «престижный» фиолетовый цвет — цвет одежд даосских небожителей и высших придворных), только в горах облака напоминают воздушную ткань, которую ткут небожительницы, только в горах восходы сродни чистому пламени, только в горах вода в озерах так чиста и покойна. Чудесен вид пиков, высящихся над облаками. Так же неподражаемы горная зелень и цветы (Сига Сигэтака 1995: 193–195).