Самая лучшая сказка Леонида Филатова

«Я человек и суетный, и грешный, – признавался Леонид Алексеевич. – Я еще не тот верующий, который сообщается с Богом каждую секунду. А если человек суесловит, прыгает, балбесничает, дурака валяет, а потом вдруг делает серьезную морду перед телекамерой и говорит: «Я верующий», – то это какая-то декоративная вера. Мы пытаемся приспособить церковь под себя, как институт, который нас облагораживает. Как бы говоря: «Облагораживайте меня». А церковь не должна тебя облагораживать. Облагораживайся сам.

Святые тяготились содеянным больше нас, тяготились, как кажется нам, пустяками. Грешники не тяготся ничем. А талант – он и есть приближение к Богу».

Была ли Нина верующей? На этот вопрос отец Дионисий (в миру Денис Золотухин) смущенно отвечал: «Ну как… Верующая. Я это называю интеллигентской верой. У нас в церковь люди когда приходят? Креститься и отпеваться. Артисты, как правило, люди эмоциональные, тонко чувствующие вообще всю жизнь, в том числе и моменты религиозные… А что касается церковности… Можно сказать много за и много против. У нас церковь достаточно архаична. Язык службы многим непонятен. Стоять в церкви долгие службы – тоже не многие выдержат…»

* * *

«Несмотря на то что Леня быстро уставал, – вспоминала о последних днях Филатова Нина Сергеевна, – он продолжал участвовать в концертах. Они ему нужны были не столько из-за денег, сколько из-за общения с публикой. Это придавало ему силы. Во время этих концертов я постоянно находилась за кулисами и внимательно наблюдала за ним. 10 октября 2003 года заметила, что у него дрожат руки, и очень удивилась, сказав: «Неужели ты по-прежнему волнуешься на публике?» Леня ответил, что ему холодно, но в последующие два дня был бодр, весел, много шутил, и ничто не предвещало беды. 13 октября ночью он попросил включить в его комнате обогреватель, сказав, что его знобит… Я ему поставила градусник, который показал 37,2, а утром вызвала «Скорую помощь». Что я пережила за тот час, пока медики ехали, трудно передать словами. Ленечке становилось все хуже и хуже. Приехавшие врачи обнаружили у Лени грозные хрипы в легких и отвезли его (уже в бессознательном состоянии) в Кремлевскую больницу. Когда в ЦКБ сделали рентген, доктора поразились: легкие у Лени были черные-черные… Подключили к аппарату искусственного проветривания легких… Мне больно на это смотреть. Я так боялась чего-то подобного, и вот… Уж как я Леню берегла, всегда следила, чтобы он тепло одевался, но…

Каждый день, сидя перед Ленечкой и глядя на него, я успокаиваю нас обоих, что все будет хорошо. И кажется, что любимый меня слышит. Когда он выпишется, мы будем еще больше его беречь. А пока Лене постоянно вводят лекарства, кормят через трубочку. Состояние его тяжелое, но, слава Богу, хоть ухудшения нет… Нужны большие деньги. Один день пребывания в больнице обходится в триста долларов, и необходимые лекарства тоже стоят безумно дорого: один препарат три с половиной тысячи долларов.

–  Я делал операцию Леониду Алексеевичу по пересадке почки шесть лет назад, – перебивал ее рассказ профессор Ян Геннадиевич Мойсюк, заведующий отделением пересадки печени и почки Московского НИИ трансплантологии, – и, как вы сами могли видеть, на протяжении всего этого времени Филатов жил, работал над новыми постановками, выступал на сцене… Но о хирургическом вмешательстве он не забывал ни на минуту. Ему ведь нужно было постоянно принимать препараты, позволяющие нормально работать пересаженному органу. А то ведь может случиться и отторжение… Из-за воздействия этих лекарств иммунитет снижается в сотни раз, и любая инфекция, даже самая легкая простуда, грозит самыми непредвиденными последствиями. Именно это и случилось с Леонидом Алексеевичем…

Началось воспаление легких, потом отек. Из-за того, что не давали лекарство для поддержания почки, она начала отторгаться, и спасти его уже было нельзя. В «Кремлевке» Ярмольник и Качан не отходили от кровати умирающего друга, плакали. У Филатова было багровое лицо, багровые отекшие руки. Он тяжело дышал, брови домиком, на лице – страдание. Потом ситуация вошла в пике. Доктор объяснял: донорская почка требует низкого иммунитета, а чтобы вылечить воспаление легких, следовало поднимать иммунитет. В итоге почка окончательно отказала, взлетело давление, на организм накинулись хищники – стафилококки, герпес и вся прочая погибельная нечисть. Остановилось сердце, но врачам удалось заставить его работать. Но через несколько минут сердцебиение вновь прекратилось. Запустить сердце уже не удалось.

«Впервые я почувствовала себя бессильной, – плакала Нина Сергеевна. – Я держала его руки, разговаривала с ним, но понимала, что он не слышит и все дальше уходит от меня. Это был такой ужас, что словами передать невозможно. 25 октября он скончался. Мне хотелось умереть вместе с ним…»

Друзья семьи потом говорили, что октябрь был самым нелюбимым месяцем Филатова.

Он не проиграл в своей долголетней борьбе с болезнью и смертью. Просто очень устал. Так, что не в силах даже был дотянуть до своих неполных 57 лет…

* * *