Самая лучшая жена

— Что впечатлен, лесник всея Сардара? — не выдержала и расхохоталась Лита. — Уела я тебя? Признай, что такого никогда не видел!

— Ни разочка, — Вал не мог оторвать глаз от кроны дерева.

Утратившая листву, она обзавелась цветами. Да какими! Нежные соцветия были собраны в розетки, которые душистыми водопадами струились вниз. Шелковистые сиреневые цветы были повсюду, они образовали волшебный шатер, укрывший путников от всего света. Казалось, что там, за пеленой нежно-сиреневой кипени нет ничего, но это совсем не расстраивало, потому что в душе каждого зрела уверенность: красивее места нет на земле!

— Ну что, пойдем? — Лита кивнула на широкий коридор, открывшийся чуть поодаль.

Хотя возможно это была галерея, саженей пяти шириной (около десяти метров) и двух высотой. Ее стены и потолок состояли из веток чудо-дерева, принарядившегося для гостей в прекрасный лиловый наряд.

И они пошли вслед за маленькой аданкой, которая вот так запросто показала им сказку, привела в нее за руку словно маленьких детей, еще не утративших веру в чудо.

— Ну вот и пришли, — Лита остановилась возле каменной чаши, наполненной голубой искрящейся водой.

Белая словно искристый снег, она будто диковинная мраморная лилия вырастала из земли. Небольшая, изящная… А на краю сидит каменная птичка, склонила головку к самой воде да и застыла так.

— Живая вода, — благоговейно выдохнул Рин, потянувшись к чаше.

— Мертвая! Мертвая! Стой, — дернула его назад Мелита.

— Но как же, пчелка, — растерянно спросил Валмир, пока его брат молча хлопал глазами. — Такая красота…

— Посмотри, — указала Лита, — хоть капля воды касается земли? Хоть один росток тянется к ней?

— Но ведь красиво… — как-то растерянно настаивал Вал. — Пчелка?

— Смерть ведь родная сестра жизни, конечно она прекрасна… А еще милосердна… Насколько это возможно… Сурова, но милосердна, — повторила целительница и потребовала. — Дай флягу. Да, эту. Оставим ее здесь. Хозяин сам наполнит ее, а мы пока к роднику с живой водой отправимся, — и, не оглядываясь, Лита пошла прочь от этого притягательного, но опасного места.

Цветочный свод остался позади, над головой путников вновь сияло утреннее солнце, а под ноги им стелилась хорошо нахоженная тропка. Лес вокруг был вроде обычный, такой как всегда, а вроде и другой. И не понять в чем дело, то ли воздух слаще, то ли птицы звонче. В общем один леший знает.

Тропка пошла под уклон, обзаведясь пышным плюмажем из хвоща и папоротника, немного погодя к стежке подступила высокая таволга. И запели комары. Они у лешего были породистые. Учитель про таких говорил: 'В кулаке зажмешь зверюгу — с одной стороны клюв торчит, а с другой ноги волосатые!' Почему-то у наставника комары всегда клювастые были, словно вороны какие.

— Вода близко, — касаясь рукой душистых соцветий таволги, озвучила Лита то, что у всех было на уме. — Похоже пришли.

— Это она и есть, живая вода? — Рин зачарованно смотрел на родничок, что звенел в лесной чаще, перекатывался по камням, звенел, перекрывая комариный писк и наполнял крошечный прудик.

Солнечные блики играли на его поверхности, а со дна поднимались мелкие пузырьки.

— Она самая, — улыбнулась Лита. — Снимай рубаху, лечить тебя будем.

— Вот так запросто? — растерялся Аэрин, наблюдая, как целительница наполняет фляжку живой водой.

— А как надо? — чуть насмешливо уточнила она. — Обрядов душа просит? Будут тебе обряды. Ну, чего застыл?

— Какая-то ты недобрая, — не сдержался Рин, стягивая рубаху. — Неласковая.

— Я — всего лишь целитель, мне ласкаться не положено, — отрезала аданка.

— Ты моя жена! — вспыхнул Аэрин, — Ты обещалась!

— Наша жена, — мирно поправил брата Валмир.

Он развалился в траве и с видимым удовольствием грыз травинку.

— Нелюбимая, нежеланная, ненужная… Я все помню…

— Это не так, Лита! — чувствуя себя последним подлецом, испортившим сказку взмолился Рин. — Никто мне…

— Не ругайтесь, — приподнялся на локте Вал. — Такое утро волшебное. Пчелка, ну чего ты? Рин, отвяжись от жены, а то макну! — он требовательно посмотрел на брата. — Лита, ему сесть или пусть стоит?

— Лучше бы присесть, — ответила она, помолчав. — А то мне тянуться высоко. Да, так, — целительница подошла к Рину. — Голову откинь, сядь удобно и не дергайся, больно не будет. Вал, — окликнула она, — возьми флягу, и как я руки уберу, лей воду на рану.

— Понял, пчелка, — Валмир встал рядом с братом.

— Начинаем, — предупредила Мелита, снимая бинты. — Хорошо заживает, шрамик красивый останется, аккуратный.

Подойдя с мужу вплотную, она скрестила пальцы над раной, которая и правда выглядела совсем неплохо.

— Едет дед в зипуне

На серо-белом коне,

Слез дед с серо-белого коня,

И у Рина быстро рана зажила, — прошептала она и резко убрала руки.

В тот же момент Валмир, не жалея, опрокинул фляжку на плечо брата. Вода на миг вскипели, окрасилась алым, но быстро стала светлеть, и вот уже она чистая скатывается с совершенно здорового плеча.

— Вот это да! Здорово, пчелка! Тебя на поле боя надо с бочкой воды! Всех враз на ноги поставишь!