Самая прекрасная земля на свете

И слова были как горящий уголь, который серафим приложил к губам Исаии, и произнести их было все равно что шагнуть с утеса. Стало жарко, кровь внутри вскипела. Но я произнесла эти слова, и мне стало легче, потому что миссис Пирс улыбнулась, как будто с самого начала надеялась, что я скажу что-нибудь в таком духе, знала, что я рано или поздно сумею это сказать.

Она подошла ко мне и тихо спросила:

— А эти разговоры с Богом расстраивают тебя, Джудит?

Я открыла рот, потом снова закрыла. Посмотрела на туфли.

— Не знаю, — сказала я.

— Ну ладно, — сказала миссис Пирс. — Не всегда просто разобраться в собственных ощущениях, правда? — Она положила руку мне на плечо. — Ты — удивительный человечек, Джудит, запомни это, пожалуйста. А еще запомни, что, если когда-нибудь тебе понадобится поговорить, о чем угодно, ты можешь прийти ко мне и поговорить с глазу на глаз, и будь уверена, больше никто об этом не узнает. Может, я не все пойму, но я сделаю все, чтобы тебе помочь.

Пока я шла домой, Бог молчал. Такое молчание, как если ты сидишь в одной комнате с человеком, с которым не разговариваешь, но мне было не выйти из этой комнаты, потому что комнатой была моя собственная голова. В конце концов я не выдержала. Я сказала:

— Почему Ты так странно себя вел? Ведь миссис Пирс — наш друг.

«Это Я твой друг», — сказал Бог.

— Она просто очень добрая, — сказала я. — И хочет нам помочь.

«Если ты и дальше будешь болтать направо и налево, не будет никаких „нас“, — сказал Бог. — И останешься ты одна. Ты что, не знаешь, как опасно говорить людям такие вещи? Они попытаются нас разлучить. Они скажут тебе, что ни с кем ты не разговариваешь. Они скажут тебе, что ты все это придумала, и отправят тебя к какому-нибудь врачу».

— Пусть говорят, я все равно не буду слушать, — сказала я. — Я-то знаю, что Ты настоящий. И вообще, я ведь ничего не сказала миссис Пирс.

«Ты сказала ей слишком много, — возразил Бог. — Послушай-ка, барышня: твой дар будет у тебя, только пока ты будешь беспрекословно Меня слушаться. Так-то. А без Меня ты далеко не уедешь».

— Прости! — сказала я. — Я попытаюсь поосторожнее. Но я не понимаю: Ты ведь ничего такого не говорил, когда я разговаривала с папой и дядей Стэном.

«Это другое дело, — сказал Бог. — С ними Я не предвижу никаких проблем».

— Но папа мне совсем не поверил!

«Вот именно, — сказал Бог. — В смысле, ну и дурак же он. — Он кашлянул. — Послушай, — сказал он, — если эта твоя учительница снова с тобой заговорит…»

— Не волнуйся, — сказала я. — Я не проговорюсь.

А потом я вспомнила еще одну вещь.

— Да, Бог, — сказала я, — пожалуйста, никогда больше не говори тем странным голосом.

«КАКИМ, ВОТ ЭТИМ?» — сказал Бог, и меня будто испепелила молния.

— ПРЕКРАТИ! — заорала я и заткнула уши.

«Прости, — сказал Бог обычным голосом. — Так лучше?»

Я прислонилась к забору. Какая-то женщина таращилась на меня с другой стороны улицы. Мне захотелось заплакать.

— А это точно Ты говорил?

«А на что было похоже?» — спросил Бог.

Я передернулась.

— На Дьявола, — сказала я.

Одно зло порождает другое

В тот вечер папа поздно вернулся с работы. Я знала, что так и будет, но все равно ждать пришлось ужасно долго. Я начистила овощей к ужину, положила их в кастрюлю. Накрыла на стол, полила горчичные зернышки. Зачем — не знаю, потому что в горшке так ничего до сих пор и не показалось. Потом записала в дневник историю про дракона из Красы Земель, который любил розы и, проходя мимо розового куста, всегда останавливался их понюхать, вот только его дыхание опаляло цветы. Историю я не закончила. Под конец просто села на лестнице и стала ждать.

Без пяти шесть подъехал автобус, и я побежала к входной двери. Автобус было видно сквозь витражное стекло. На окнах автобуса были решетки, некоторые — полуоторванные. В одной застрял помидор, по стеклу что-то размазалось, вроде яйца. В автобусе было шестеро человек. Папа спустился по ступенькам, и даже через цветное стекло было видно, какой он бледный в свете фонаря. Он помахал Майку, вошел в калитку, и я побежала на кухню; мне показалось — он бы не хотел, чтобы я его видела.

Папа включил чайник. Спросил;

— Как школа?

Не посмотрел на меня, начал разжигать печку. Я поняла, что про работу спрашивать нельзя. Я сказала:

— Миссис Пирс рассердилась на Нила Льюиса за то, что он попытался утопить меня в унитазе. Но я думаю, что больше он меня не тронет.

Тут папа поднял глаза. И спросил:

— Ты-то цела?

— Конечно, — ответила я. — И вообще это ерунда.

Папа нахмурился. Потом сказал:

— Нил, что ли, сын Дуга?

Я попыталась соображать быстро.

— Не знаю, — сказала я.

— Вы что, с ним не ладите?

— Было такое, но теперь все в порядке.

Тут папа вдруг спросил:

— А не этот парень молотит нам в дверь?

Я посмотрела на него, потом на холодильник.

— Не знаю, — сказала я.

Папа выпрямился.

— Джудит, ты ведь не задираешь его первая?

— Нет, — ответила я, и сердце стукнуло один раз, но очень сильно.

— Точно? — спросил папа.

— Точно.