Самая снежная ночь (СИ)

========== Глава 6. Обесчестил - женись ==========

***Не умею я целоваться и влюбляться не умею, потому что прежде не доводилось, от того, наверное, и изболелось так сердце за последний месяц. Однако новое прикосновение Владыки к губам приняла с удовольствием. Интересно, сколько у эльфов дают за совращение несовершеннолетних, особенно за такое умелое?

— В первый раз прощают, за второй — на эшафот, — прервав восхитительную ласку, Трандуил строго свёл брови и отстранил меня от себя на расстояние вытянутой руки. Наверное, решил так наказать, лишив своего тепла в самый интересный момент. — Ты, кажется, совершеннолетняя, или я что-то напутал с твоим возрастом?

— Так и чувствую это, — одной рукой перехватив покрепче горшок с благоухающим, словно утренний бриз, цветком, другой я прикоснулась к кончику своего уха, которое не то чтобы сейчас болело, но ныло, так же как растущая грудь в переходном возрасте, и, кажется, заострилось.

— Знаешь, именно этих подробностей о поре женской юности мне всю жизнь и не хватало. Подозреваю, что обладательницам первого размера живётся легче всего, — съязвил он, но всё же, несмотря на вернувшееся раздражение, внимательно осмотрел мою ушную раковину. — Не думал, что это произойдет так быстро, но тебе определённо идёт.

— С каких это пор девушкам к лицу кроличьи уши? — перепугавшись, что похожа теперь, как минимум, на белку, или, того хуже, на зайца из «Ну, погоди!», я умоляюще взглянула на виновника случившегося со мной безобразия. — Сделайте что-нибудь, Ваше Величество!

— Ты сама пришла сюда и сделала выбор, — жёстко отрезал Величество, окинув меня одним из своих самых тёмных взглядов. — А теперь чего хочешь? Чтобы я их тебе под корень обрезал?

Себе бы в своё время кое-что под корень обрезал, и ни флюидов, ни проблем бы не было!

А я — девушка, и не хочу быть похожей на Кикимору, или ещё какую-нибудь нечисть, которая из кладбищенских склепов в полнолуние выбирается.

— Так вот что тебя волнует! — на бледном лице Лесного Короля проступило явное облегчение, кажется, даже широкие плечи немного расслабились. — Переживаешь, не пострадала ли твоя краса?

— Помнится, вы сильно усомнились в её наличии.

В душе бушевала такая буря эмоций, что было совершенно невозможно справиться с собой и перестать думать хотя бы о самом сокровенном, зная, что он слышит каждую мысль. Словно вновь став подростком, я не могла сладить с воспоминаниями обо всех нелестных замечаниях Трандуила в мой адрес той снежной ночью, но к этим обидам, как ни странно, примешивались нежность и тоска: всё-таки я целый месяц скучала по нему.

Ну вот как бы взять и умолкнуть?

Не показывать всего внутреннего мазохизма?

Это ведь мне даже дышать трудно, а надменный эльф, возможно, только развлекается.

— Не такой уж я злодей, как тебе кажется, — попытавшись мягко улыбнуться, хотя ещё минуту назад на прекрасном лице сквозило нечто сродни издёвке, он взял меня за руку и, слегка сжав пальцы своей ладонью, направился к одной из высоких золочёных дверей в дальнем углу зала. За ней оказался просторный, освещённый несколькими светильниками коридор, который привёл в красиво убранную, просторную комнату, которая при внимательном рассмотрении оказалась спальней.

В глаза, в первую очередь, бросились прекрасные морские пейзажи, подозрительно напоминавшие работы Айвазовского, но потом я обратила внимание на впечатляющую своими исполинскими размерами кровать, и ноги тут же буквально приросли к полу. Чем можно заниматься на столь массивном ложе? Прыгать, как на батуте, пока перья из подушек и перин не полетят, или… приличные мысли на этом закончились, а в остальном… конец у него кажется не худой…

— Ну что за нравы, ты о чём-нибудь другом можешь думать?!

— У вас везде Церетели потрудился?

Честное слово, само вырвалось!

И мысли в этот миг были совсем не о кровати.

И даже не о платяных шкафах…

— О, Эру, дай мне терпения! — выдохнул эльф, развернув меня за плечи к трюмо.

— Кажется, раньше вам эта добродетель была без надобности, иначе бы отплыли, как и остальные эльфы, в Валинор, а не находились бы в ссылке! — огрызнулась я и чуть было не добавила про отмаливание грехов рядом с православной Церковью Всех Святых, но тут, наконец, заметила то, что Трандуил пытался показать мне — зеркало. — О, Боже…

Отражение в нем — худенькая, сжимающая в руках горшок с цветком, девушка — было мне бесспорно знакомо. Я каждый день видела у себя в ванной эти серые глаза, губы, верхняя из которых была полнее нижней, и немного вьющиеся чёрные волосы.

Вившиеся.

Немного.

Вот именно.

Теперь же, они стали ровными, словно я их специально битый час выпрямляла утюжком.

И скулы заострились как после месяца самой строгой диеты.

Одни ресницы радовали своей длиной и пушистостью, такого эффекта никакая Ревлон не даст.

А вот уши…

Не кроличьи, конечно, но они и впрямь изменили форму.

Как же быть?

— Что я маме скажу?

— Вот уж не знаю, — ухмыльнулся явно развеселившийся Король, сжимая ладонями мои плечи поверх белой стёганной куртки. — Например, правду: что ты влюбилась, и всё это от переживаний и неуверенности в себе.

Вот ещё!