Самая совершенная вещь на свете

В 1834 г. один из первых защитников природы, сильно оклеветанный, но полный благих намерений Чарльз Уотертон, сквайр Уолтон-Холла близ Уэйкфилда, Йоркшир, посетил Бемптон и договорился со «ск’лолазами», чтобы его спустили к карнизам, где гнездились кайры. Он проявлял прекрасные способности к покорению высоты: за двадцать лет до этого поднялся на базилику Святого Петра в Риме (425 футов) и оставил свои перчатки на громоотводе в качестве визитной карточки. Папа Римский, рассерженный смелостью Уотертона, приказал, чтобы он убрал их – и он это сделал. В коротком очерке о своем опыте в Бемптоне Уотертон пишет следующее:

На голых и ровных карнизах скал, шириной зачастую не более шести дюймов [15 см], лежат яйца кайр. Некоторые были помещены параллельно направлению карниза, другие близко к этому, а третьи – беспорядочно направлены на море своими тупыми и острыми концами. Они не были закреплены на скале ни каким-либо клейким веществом, ни каким-либо чужеродным телом: они лежат открыто и не прикрепленные, словно на ладони вашей вытянутой руки{78}.

Уотертон явно знал про россказни о яйцах, приклеенных к скале, которые наболтали Гарвею, и развеял их своими непосредственными непредвзятыми наблюдениями. Он знал, что никакого трюка с равновесием не существует. Мало кто из авторов вновь допустил бы какую-то из этих прежних ошибок. В своем комментарии Уотертон упоминает и о том, насколько высока изменчивость яиц кайры: «…они разнятся по размеру, форме и цвету так, что в это трудно поверить. Одни большие, другие маленькие; одни чрезвычайно острые с одного конца, а другие – почти округлые»{79}.

В начале 1800-х гг. интерес к сбору коллекций яиц постепенно усиливался, и одной из первых книг, где яйца птиц были точно изображены в цвете, стала работа Уильяма Хьюитсона. Будучи увлеченным коллекционером бабочек и птичьих яиц, он пишет следующее:

Если бы яйца кайр были подобны формой таковым у большинства птиц, ничто не могло бы спасти их. Форма, которая присуща лишь им одним среди яиц морских птиц, является их единственной защитой. Она придает им большую устойчивость, когда яйцо неподвижно, а там, где достаточно места, чтобы катиться, больший конец движется вокруг меньшего по кругу, сохраняя яйцо в первоначальном положении; если поместить его в центре стола и привести в движение, оно не укатится далеко.

Просто перечитайте: «больший конец движется вокруг меньшего по кругу, сохраняя яйцо в первоначальном положении». Эта идея привлекательна: легкий толчок – и яйцо вращается вокруг своей продольной оси. Это как раз то, что сделал телеведущий, о котором я упомянул в предисловии. Подозреваю, что он, как и Хьюитсон в свое время, убедился в этом, используя выдутую, пустую яичную скорлупу{80}.

Идею Хьюитсона повторил, но без подтверждения, великий популяризатор орнитологии XIX в. – преподобный Фрэнсис Орпен Моррис. В 1850-е гг. цветная печать только-только стала коммерчески оправданной, и Моррис, работая с печатником Бенджамином Фосеттом и иллюстратором Александром Лидоном, выпустил серию привлекательных и очень популярных книг по естествознанию. Однако его знание птиц и других аспектов естествознания было ограниченным, и позже его называли «автором одаренным, обладающим большей энергией, чем пошло бы ему на пользу, и угрожающе легкомысленным». В «Истории британских птиц» (History of British Birds) Моррис пишет: «Форма яйца [кайры], которое сильно сужается, предотвращает его от скатывания в море, поскольку, перемещаемое ветром или другими обстоятельствами, оно лишь катится по своему собственному кругу, не меняя изначального положения»{81}