Самая срочная служба

- Ну да, ты сам-то веришь в это? Что тридцать моих - ты видел химиков-то у меня - избили сто человек?

- У тебя один там есть такой здоровый, который у меня вон свинарник строил, он и двести замочит.

- И во все это ты веришь, да?

Шпындрюк рванул на себе дорогую рубаху.

- Ты представляешь, сколько будет вони, когда сюда нагрянут корреспонденты из области? Это же не закроешь, не замажешь. Сто человек - это толпа!

- Да ладно, - легко отмахнулся Стойлохряков, - сто человек - это одна рота. Причем там надо посмотреть, среди этой сотни, много ли таких, которые никак не дождутся, пока их заберут к нам сюда и не наденут на них зеленые джинсы и черные кроссовки?

Шпындрюку мысль понравилась.

- Вероятно, вероятно, - он поднял стакан, будто бы в нем был не чай, а водка, приветствуя подполковника. - Это умно.

- Глядишь потом, у кого-нибудь и приводы в милицию есть, - почесал гладко выбритый подбородок подполковник.

- Охо-хо, - тяжело вздохнул Шпындрюк и снова отхлебнул чаечку. - И то верно. Может, еще десяточек уберем из этой сотни.

- Там ведь были самые отъявленные, и, между прочим, мои пытались только разнять.

- Да ты не защищай, не надо. Про того здорового, который потешился с оставшимися на ногах, я наслышан. Мне все рассказала уже завклубом. Она все это наблюдала. Ты че с ним сделаешь?

- С ним я ничего не сделаю, - забасил комбат. - Между прочим, он третье место по стрельбе на округе занял. Я больше чем уверен, занял бы первое, но уже по борьбе, если бы я позволил ему выступить.

- А что ж не позволяешь?

- А людей у меня не хватает. Работать кто будет?

Шпындрюк пил чай, допил до половины, попросил еще лимон и получил с блюдечка, посыпанный сахаром.

- Слушай, Петр Валерьевич, знаешь, по моим слухам, журналисты сюда нагрянут, а мои слухи - это не слухи, а, можно сказать, достоверные сведения. Разведка знаешь как у меня работает? Во, не хуже, чем армейская. Поэтому ты давай, что хочешь делай, но чтобы ни одного из тех, кто был вчера на дискотеке, корреспонденты обнаружить не смогли. Понял?

Комбат пошел и сел на свое рабочее место, открыл какие-то бумаги, начал разглядывать план мероприятий на год.

- Хорошо, договорились. Но в следующий раз, - он сурово посмотрел на Шпындрюка, - ты уж позаботился бы о том, чтобы хотя бы у тебя там один мент со стволом стоял, на дискотеках на этих. Или вообще, на хрен, никого не приглашай сюда, если они бьются.

- Да биться-то они бились и будут биться, а уж после этой дискотеки… - Шпындрюк поднялся. - Ладно, дела. Заглядывай в выходные. Посидим, погутарим. Жинку прихвати.

На этом Шпындрюк и комбат расстались. Протопоп Архипович уехал, а комбат поспешил на все еще продолжающийся развод.

«Что-то там Холодец так телится?» - вначале возмутился про себя подполковник, затем вспомнил, что начальник штаба у него просто дебил.

Над химвзводом всю ночь колдовала Елизавета Дмитриевна, и сейчас несколько человек в строю, в том числе такие, как Алиев и Казарян, стояли с перевязанными головами. У двоих были сломаны пальцы, и еще несколько человек были с серьезными ушибами.

Те трое, что лежали вчера в конце строя, сейчас находились в лазарете, и на их счет надо было что-то думать.

«Еще один раздолбай, кажется, на губе», - вспомнил комбат.

- Значит, так, - подошел он к химикам, перед которыми стоял еще не успевший протрезветь лейтенант Мудрецкий и пытался втереть взводу, что сейчас они будут заниматься теоретической подготовкой, что означало, что они просто пройдут в казарму, рассядутся на табуретках и подремлют еще полдня, сидя.

А то, может, если вот комбат уйдет, глаза закроют и вообще спать повалятся после вчерашнего, - так думали многие, считая себя героями и надеялись на батькино снисхождение.

Стойлохряков протопал напрямую к химвзводу.

- Смирно! - скомандовал Мудрецкий, приложил руку к виску, повернулся и стал было там что-то докладывать.

Комбат оборвал его, прослушав пару слов, удовлетворенный тем, что Мудрецкий службу знает и по трезвой башке уже ему не хамит.

- Здравствуйте, товарищи.

- Здравия желаю, товарищ подполковник, - выдохнул взвод.

- Вольно, - бросил комбат.

- Вольно, - отдублировал Мудрецкий.

Подойдя поближе к химикам, подполковник разглядывал одного за другим. Стоя в две шеренги, двадцать пять человек глядели на комбата честными и преданными глазами.

Петр Валерьевич намного чаще, чем хотелось бы ему самому, был вынужден по долгу службы поступать с людьми достаточно жестко. Сейчас, разглядывая побитых во вчерашнем бою своих подчиненных, он в душе гордился и, зная по утреннему рапорту от старшего лейтенанта Кобзева, что и как происходило, должен был бы, по идее, дать этому взводу день отдыха на восстановление.

Но Шпындрюк - он же тоже не шутит. Если выйдет дело наружу, то многим из этих ребят не поздоровится, и он будет вынужден, в лучшем случае, отправить их служить в другие части. Особенно этого Простакова.

Комбат дошел до конца, посмотрел на последнего в строю - рядового Бабочкина и вернулся на середину к Мудрецкому.