Самая страшная книга 2014

Говорят, нельзя возвращаться туда, где был когда-то по-настоящему счастлив. А есть ли какой-нибудь смысл ехать туда, где испытал самую сильную в своей жизни боль?.. Умом я понимал, что делаю очередную глупость, но, после того как в новогоднюю ночь мне приснилась Тамара и позвала к себе, я больше ни о чем думать не мог. Весь день первого января так и провалялся в постели, надеясь снова заснуть и увидеть ее еще раз. А вечером меня вдруг словно что-то подбросило, и, вместо того чтобы поехать, как собирался, к Вовке в Смоленск, я отправился туда, на Север, где меня никто не мог ждать… Впрочем, вряд ли меня сильно ждал и Вовка — поступив в университет, сын отдалился, и наше с ним общение свелось к «обязательным», ничего не значащим звонкам на дни рождения и Новый год. Не думаю, что в этом была виновата моя бывшая жена — напротив, это именно она предложила мне приехать и провести каникулы с сыном, — скорее всего, тут сыграла роль та самая пустота внутри меня, которая, разрастаясь, отталкивала даже самые близкие мне души.

Следующие сутки я почти не запомнил — все время спал или просто лежал, отвернувшись к стенке. Павлик меня больше не беспокоил, а когда я поднимался, чтобы перекусить или сходить в туалет, он по-прежнему настойчиво выводил в блокноте значение числа Пи, не задумываясь о том, что достичь конечного результата ему не дано, как в силу бесконечности самого этого числа, так и по причине конечности блокнотной страницы.

Когда я вышел на нужной станции, было темно. Впрочем, в это время года на Крайнем Севере темно почти круглые сутки. А ведь я успел уже забыть о полярной ночи и, зная, что поезд прибывает в пять вечера, поначалу растерялся, решив, что мои часы остановились, и я проехал свою остановку.

Кроме темноты, разбавленной жиденьким светом окон одноэтажного здания вокзала, меня встретил холод. Я сразу пожалел, что, опасаясь истерики Павлика, не надел шерстяной коричневый джемпер, он бы сейчас оказался нелишним. Поэтому я остановился, раздумывая, зайти ли мне сперва на вокзал, чтобы все-таки утеплиться, или же сразу направиться к автобусным кассам, которые, как я помнил, находились напротив вокзала, за водонапорной башней.

Я как раз смотрел в сторону этих касс, где, не предвещая ничего хорошего, не светилось ни одного огонька, когда меня окликнули сиплым, простуженным голосом:

— Эй!.. Тебе в город? Автобуса сегодня не будет. Садись, довезу!

Я повернул голову и увидел шагах в пяти от себя, сразу за вокзальной оградой, что-то типа микроавтобуса неопределенного в темноте цвета. Не торгуясь, я забрался в теплый салон и, вытянув ноги, откинулся в скрипучем продавленном кресле.

До города было около тридцати километров, но «бомбила» довез меня, как мне показалось, минут за пять — вероятно, большую часть пути я незаметно для себя проспал.

Город показался мне совсем маленьким — меньше, чем я помнил его по дням своей молодости. А может, раньше просто не экономили на освещении.

— Куда везти? — повернул голову водитель.

Я растерялся. А и правда, куда? К Семену?.. Меня даже передернуло от этой идиотской мысли: вот уж кого мне меньше всего хотелось видеть, так это бывшего друга. Ему меня, я думаю, тоже. Если он вообще успел освободиться… Да нет, конечно, успел, давно уже вышел! Ведь ему дали тогда всего семь с половиной лет. С учетом положительных характеристик и состояния аффекта на почве ревности… Я презрительно фыркнул.

— Не понял… — нахмурился «бомбила».

— А гостиницы у вас есть? — Я принялся судорожно вспоминать, были ли в этом городе какие-нибудь гостиницы, и память выдала, что на центральной площади одна была точно: — О! «Северное сияние» работает еще?

— Сказал тоже! — сухо закашлялся водитель. — «Сияние» как на ремонт в девяностых закрыли, так и стоит с заколоченными окнами. — Он поскреб в затылке и обескураженно выдал: — А ты знаешь, пожалуй, и нет у нас больше гостиниц… Да и кому мы нужны? Кто сюда ездит, после того как производство сократили? Раньше наш завод по всей стране знали, а сейчас лишь пара цехов осталась — ширпотреб какой-то клепают…

— И что же мне делать?

— А я знаю? К себе пустить не могу, самим тесно. Разве что в общагу попробовать сунуться?

Микроавтобус повернул на плохо освещенную улочку. Мне она показалась знакомой. Мелькнула табличка на доме: «ул. Капитана Чипилова». Ну, конечно же, это она! Ведь именно здесь я когда-то и жил. Не в мое ли родное общежитие мы едем?

Машина остановилась у крыльца с широким козырьком. Общежитие действительно оказалось тем самым, в котором я когда-то жил.

— Приехали, — сказал водитель. — Иди, договаривайся, я подожду.

— Зачем же вы будете ждать? — удивился я.

— А вдруг не пустят? Вон, что-то и окна не светятся. Может, уже и нет здесь общаги… Но сходи, постучись. А нет, так дальше думать будем.

Я протянул «бомбиле» тысячную купюру.

— Хватит?

— Много даже, — хмыкнул тот, закуривая, но деньги не взял. — Ты иди, договорись сначала. Может, еще не приехали.