Самая страшная книга 2015

Кирилл ударил в стену, потом разбежался и пнул со всего размаху – лифт заходил ходуном, и тросы угрожающе заскрипели. Парень завыл и стал скрести пластик, словно надеялся процарапать дыру к свободе, пусть даже та оказалась бы шахтой. Главное – вырваться отсюда, из этой ловушки, из которой его пытается вытащить… кто? Ее хозяин?

Едва уловимое движение за спиной заставило его оглянуться – и отскочить, невзирая на очередное раскачивание кабины.

Все в таком же молчании пальцы снова начали протискиваться в дверь. Только на этот раз они делали это медленнее… но и настойчивее. Во всяком случае, через минуту показалась и ладонь – точнее то, что у существа за дверью считалось ладонью.

Кирилл, судорожно сглотнув слюну и чувствуя, как от ужаса немеет лицо, снова занес ногу и пнул ладонь.

Та приняла удар и вцепилась в ботинок. Кирилл взвыл: ему показалось, что нечеловеческая сила сейчас сомнет ему стопу и переломает кости. Рука дернула его ногу на себя, и Кирилл не удержался, со всего размаху шлепнулся на пол, снова взвыв – на этот раз от боли в отбитом напрочь копчике и ушибленном затылке. Рука еще раз дернула его ногу, выкручивая и выворачивая стопу. Подвывая, Кирилл стал бить по ней второй ногой, то и дело промахиваясь, попадая то по лифту, то по своей же ноге. Рука не отпускала. Тогда он уперся в нее рантом ботинка и стал отскребать, сталкивать пальцы с себя. Пустить в ход собственные руки он не решался – что-то подсказывало ему, что если жуткая ладонь вцепится в них, то сражение будет в тот же момент проиграно.

Наконец рант удачно уперся в то, что у нормальных людей является большим пальцем. Кирилл напрягся, вытянулся в струнку, резко вывернул пойманную ногу, прижимая руку к дверям, дернул вторую, словно стесывая руку вниз, – и, только отлетев к противоположной стене, понял, что ему наконец-то удалось освободиться.

Рука, изрядно помятая, потоптанная, с содранной кожей, с сочащейся из ранок мутноватой жидкостью – по кабине разнесся отчетливый запах сероводорода, – медленно шевелила пальцами, словно пытаясь понять их наличие и число.

Кирилл размахнулся и стукнул ее папкой с рефератом. Потом еще и еще. Как муху! Как поганую! Навозную! Мерзкую! Вонючую! Муху! С каждым ударом он выплевывал эти слова в воздух, словно пытаясь напугать руку.

Что-то из этого возымело действие – во всяком случае, рука еще немного подергалась, а потом уползла обратно, за двери.

* * *

То ли механизм, сдерживающий дверь, был слишком тугим, то ли у существа снаружи была лишь одна рука, но сейчас кабину снова ощупывала-осматривала-обнюхивала та же самая уже изрядно помятая конечность. При этом она то и дело отщипывала куски резиновой обивки дверей – видимо, чтобы увеличить проем. Щель действительно расширялась – пусть и на сантиметр-полтора, но достаточно для того, чтобы через нее просунулось уже предплечье, мускулистое и крепкое.

Кирилл смотрел на все это и методично сворачивал выдранные из реферата листы в плотный кулек. Когда-то давным-давно – ему казалось, что все происходило с ним давным-давно в какой-то иной жизни – он читал о чем-то подобном. Теперь настал момент проверить знания на практике. Точнее, нет, не проверить. Использовать.

Он не ощущал своего лица, ноги существовали у него лишь где-то на уровне колен – во всяком случае, именно там дергалась какая-то жилка, – а все остальное тело охватило мертвенное, свинцовое оцепенение ужаса. Работал лишь мозг – четко, прямолинейно, не вдаваясь в подробности и не отвлекаясь на рефлексии. Кирилл вертел кулек и меланхолично прикидывал, что же это такое – там, за дверями.

Совершенно однозначно, что это не человек. Было бы у него меньше, чем пять пальцев, можно было бы списать на какого-нибудь окончательно рехнувшегося от белочки алкаша. Но вот шесть…

Где-то год назад на собрании жильцов поднимался вопрос по поводу мусора под лестницей, там, где первый этаж плавно переходил в подвал. Кто-то начал стаскивать туда тумбочки, старые стулья, листы фанеры, какие-то тряпки, железки – в общем, рухлядь, которой самое место было на помойке. Сначала наиболее ответственные жильцы выкидывали этот хлам куда следовало, но уже через пару дней подлестница снова забивалась каким-то мусором. В конце концов терпение лопнуло и у наиболее ответственных, и они махнули рукой.

Так неужели то был не просто хлам? Неужели что-то вило там, у них под лестницей, свое гнездо? И теперь вышло оттуда?

Кирилл мрачно сплюнул сквозь зубы и проверил острие кулька. Шансов совсем мало, но хоть какие-то.

Он резко швырнул оставшиеся листы в противоположный угол. Рука дернулась, растопырилась и напряглась.

Кирилл бесшумно метнулся к ней.

– Сука! – Голос сорвался на фальцет. И одновременно с этим воплем узкий кулек вонзился в ладонь, проткнув ее насквозь.

Сероводородом запахло еще сильнее. Кирилл торжествующе завопил: байки из Интернета по поводу того, что можно убить листом бумаги, оказались правдивыми. Рука задергалась и рванула обратно, наружу, но кулек был слишком плотным и растопыркой застрял в дверях.