Самая страшная книга 2016

Такая вещь всегда представляет собой тайну. А к тайне редкий останется равнодушным. Но вот беда: ларец оказался заперт. Поэтому мы просто взяли находку с собой.

Покинув развалины, походили еще вокруг усадьбы. Раза два-три останавливались позади нее и молча смотрели на графский замок. Он притягивал нас, точно магнит.

Не обменявшись о том и словом, мы откуда-то знали друг о друге, что каждому ужасно хочется туда пойти. Одно дело слушать днем суеверные рассказы о минувших временах – можно и посмеяться, и мимо ушей пропустить. И совсем другое – своими глазами видеть один из предметов этого рассказа: вот он, зловещий замок, уставился на тебя пустыми провалами окон. До него рукой подать.

Думаю, мы так и пошли бы, не сговариваясь. Сказать по правде, уже пошли, сделали несколько шагов. Но тут нас из дома крикнул проводник, и мы словно опомнились, пробудились от грезы наяву. И вот за это я тому человеку очень благодарен…

Он звал нас ехать. Непременно хотел убраться из этих мест до темноты. О том, чтобы заночевать в доме, и слышать не желал. У нас такой охоты тоже не возникло, поэтому мы не настаивали.

На обратном пути проводник заметил ларец в руках моего товарища. На его вопрос мы ответили, что нашли эту безделушку в развалинах старой усадьбы.

– Выбросили бы, господа, – проворчал проводник. – Вы не глядите, что тут так пусто теперь. Где они свои дела творили – там навечно все как отравлено, и земля, и вещи.

Но здесь мы с ним не согласились: что может быть опасного в шкатулке?

В Будапеште мы отнесли находку к мастеру, который открыл замок, не повредив старинной работы.

Внутри оказались разные бумаги. Они неплохо сохранились – ларец защитил их от разрушительного воздействия погоды. Правда, в основном все это были какие-то счета, книги учета семейных расходов, записи о необходимых покупках и прочее в том же духе.

Только на самом дне лежали другие листы, похожие на часть личного дневника. Казалось, его пытались сжечь, но в последний миг остатки выхватили из огня. Мы прочли их, после чего товарищ мой хотел последовать совету проводника и выбросить все бумаги вместе с ларцом.

Возможно, с ларцом и счетами позднее он так и поступил. Но дневниковые листы, которые сделались ему особенно неприятны, я попросил не уничтожать, а отдать мне. Он согласился.

Разные таинственные вещи уже тогда начали меня интересовать, и этот обгоревший дневник стал, можно сказать, началом моей коллекции. Со временем к ней прибавилось немало других экспонатов, которые казались мне на тот момент более любопытными, и я куда-то забросил те страницы. Наткнулся на них недавно, разбираясь в старых бумагах. И на фоне небезызвестного нам события по-новому взглянул на эти записи…

– И этот дневник, мсье, до сих пор у вас? – задал вопрос князь Щепкин.

– Именно. Более того – он здесь, со мной, – и господин с незапоминающимся именем извлек из кармана какие-то бумаги. – Вот оригинал, – он положил на стол рядом с собой пожелтевшие, обгорелые в нескольких местах листки, – а вот перевод с венгерского языка.

– И вы нам прочтете?

– Если мои слушатели…

– Мы обязательно должны узнать все до конца! Только объясните, о чем записки.

– Прежде надо сказать, что принадлежат они, как я предполагаю, перу молодого помещика, в чьем внезапном исчезновении обвиняют таинственных циркачей. И написано это как раз в то самое время… думаю, накануне исчезновения. А о чем – судите сами. Многое тут непонятно и запутанно. Можно даже подумать, автор не вполне здоров умственно. Начало отсутствует… Но приступим к чтению.

«…явилась вновь. Ранним вечером, как гостья нашего дома. Одна. Принимали ее с радостью. А я, глядя в ее глаза, уже ждал другого визита. Под покровом ночи.

Как я проклинал в мыслях и ее, и весь их род! И себя за свою слабость. А потом не мог дождаться темноты…

Она пришла за мной. Мы вместе тайно покинули дом. Как и в прошлый раз, меня переполняло чувство невероятной, дикой свободы. Мы не бежали – летели по холмам, что окружают дом. Она все хохотала своим безумным смехом. Как она прекрасна, как идет ей алое… Она выглядит такой живой… переполненной жизнью.

Теперь, утром, я понимаю, чьей жизнью. Все один обман. Злобный бледный дух, жадный демон… Но, мчась за ней сквозь тьму, я забываю все, все на свете.

Она решила отвести меня туда, к своим. На какой-то миг я все-таки остановился, заколебался. Но она начала прельщать обещаниями, прекрасной долей вечной жизни…»

– Что-то не пойму, мсье, о чем это вы читаете, – вмешалась Неверова. – То ли стара стала, то ли глупа…

– Нет-нет, – поддержала ее племянница Софьи Михайловны, – и я не понимаю. Какая-то мистика.

– Я предупреждал: все довольно необычно, – туманно ответил господин, недовольный, что его прервали.

На Натали Зорницкую вся история, и особенно чтение, произвели сильное впечатление. Почему-то вспомнился рассказ брата и как Сережа передавал слова Ирины об «ужасной участи».

– А может быть, это все самая настоящая правда, – неожиданно для себя совершенно серьезно произнесла она.