Я стер несуществующего психиатра из памяти и собрался было аналогично поступить с калекой, но внезапно осознал, что сделать этого не могу. Что-то мешало мне, не позволяло забыть этого урода, навязчиво возвращало мысли к нему. Внезапно я отчетливо понял, что вчерашняя оплошность может дорого мне обойтись. Я позвонил знакомому, который уже четвертый год дармоедствовал в раповской аспирантуре.
– Знаю такого, – обрадовал меня несостоявшийся пока ученый криминалист. – Его за глаза все Квазимордой зовут. И морда действительно еще та. В общем, как сказали бы классики – жалкая, ничтожная личность.
Я поблагодарил и попытался сосредоточиться. Мешал Квазиморда, он упорно не шел из головы, мерзко хихикал, кривлялся и строил рожи. Избавиться от мыслей о нем удалось лишь недюжинным усилием воли.
В Свиблово я прибыл ровно в девять. Сделал контрольный звонок и услышал длинные гудки. Что ж, прекрасно, невесты нет дома. Я занял наблюдательный пункт у входа в метро. Обзор отсюда был прекрасным, я никак не мог ее пропустить.
Внезапно я ощутил чувство голода. Огляделся – неподалеку обнаружился неказистый магазинчик, внутри еще горел свет. Туда и обратно займет всего две минуты.
Мне хватило и одной. Колбаса в упаковке, пара сырков, бутылка минералки и лаваш. Я бросил на прилавок три сотни, сказал «сдачи не надо» и поспешил на выход. И, едва выбравшись наружу, нос к носу столкнулся со своей невестой.
– Ой, это вы? Здравствуйте, – Машенька улыбнулась и сразу отвела взгляд. – А я вас помню, не знаю, правда, помните ли вы меня. Вы здесь живете?
Я сказал, что живу, поклялся, что помню, рассыпался в комплиментах и выразил бурную радость по поводу встречи.
– Я непременно вас провожу, – заверил я невесту. – По чести говоря, неприятный район, криминогенный. Вы не спешите? Я сейчас заброшу продукты в машину и сразу вернусь. Договорились?
Туристский портативный топорик лежал под запаской в багажнике. Я сунул его за пазуху, под плащ, и примостил рукоять в специально нашитую для нее кожаную перевязь. Попрыгал на месте, убедившись, что топорище плотно прилегло к телу и не мешает двигаться. Захлопнул багажник и двинулся навстречу своей желанной.
Митю колотило от злости.
Дурак, идиот, клял он себя. Сколько можно делать людям добро и огребать за это? Получил вчера по морде? Поделом, не лезь к принцесскам. Нет, сегодня опять приперся.
Вчерашний день оказался воистину кошмарным. Допрос в прокуратуре, фотографии изуродованных девушек. Идиотские мысли о собственном могуществе и не менее идиотская попытка предупредить Машку.
Когда вчера он увидел ее, замершую в круге света перед рыночком, расхристанную, растрепанную, она показалась ему такой же несчастной, такой же одинокой, как он сам. Сразу вспомнилось: говорили, что отец-генерал постоянно торчит то ли в Судане, то ли в Югославии, что генеральша пьет по-черному. Что Машка от них сбежала к бабушке, ухаживала, пока та болела и умирала у нее на руках.
Он принял Алферьеву за свою. И это было ошибкой.
И надо было ему сегодня вновь переться в Свиблово? Душа, видите ли, не на месте. Да еще этот мужик в кепке на глаза, прикидывающийся спящим.
Мужик старательно делал вид, что Митя его не интересует. Всю дорогу до «Новокузнецкой», через два перехода и вниз по эскалатору не интересует. Из вагона вышел вслед за Митей и сразу куда-то сгинул. Митя пожал плечами и поплелся к лестнице. Поднялся наверх, проковылял по подземному переходу. Одолел его и на выходе нос к носу столкнулся с Машкой. Набор бранных эпитетов, которыми она его наградила, Митю добил окончательно. Он прошаркал к ближайшему грязному, заколоченному торговому ларьку и опустился на заботливо прислоненный к стенке ящик.
Сучка. Нет, за такое поведение надо наказывать. Митя закрыл глаза. Перед внутренним взором предстало пустое нутро недостроенного магазина. Вот Машка входит в дверь. Где там двойник-доцент? На месте, умничка, погнали. Для начала принцесску легонько придушить. Потом оттащить в бытовку, уложить на знакомый матрац, одежду снять… нет, разрезать! Скальпелем на узкие полоски. Голую Машку зафиксировать скотчем, рот залепить пластырем, чтоб не орала. Конечно, это лишает процесс некоторой пикантности, но неподалеку жилые дома. Что люди подумают?
Митя зажал руки дрожащими коленками. Так – пора бы Машке прийти в себя. Вот, глаза разлепила, задергалась. Теперь мы, девочка, тебя немножко порежем. Разрез сбоку вдоль груди, на глубину кожи.
Неуловимо запахло кровью.
Проехала машина, мазнув фарами по глазам. Митя моргнул, выходя из транса, и вдруг осознал: ведь если он об этом думает, значит, Машку сейчас убивают! Митя вскочил и заметался. Ноги сами понесли вдоль торговых палаток, вглубь спящего рынка.