Самая страшная книга 2019

Голова раскалывалась, ныло в висках. Больное, исхудалое солнце, подернутое рваными лохмами туч, сорвалось за иззубренную гряду облезлых пожелтевших елей. На лес опустились зыбкие, бледные сумерки, меняя очертания предметов и играя с воображением. В чаще тягуче стонало и охало. Трещали сухие валежины. Холод струился из недр черных, бездонных оврагов. Дыхание превращалось в пар. Лес редел и расплывался. В просветах клубилась бледная, туманная марь. Видимость упала до пары десятков шагов. Навстречу из тягуче густеющей тьмы выплыла большая поляна.

– Пришли, господин, – в голосе Вереи промелькнуло удовлетворение.

Снег на поляне растаял, лишь кое-где гнездясь неряшливыми грязными кочками. В тумане проглядывались кривые деревья. Лошадь предостерегающе всхрапнула и дернулась. Задняя нога осыпала край бездонной дыры.

– Осторожно, – предупредила Верея. – Эти ямы ведут в древние каменоломни и шахты. И большую часть создали не люди.

Сохор огляделся, увидев еще с полдюжины похожих колодцев в венцах осыпавшихся склизких камней. Земля под копытами Хуранцэг была выстлана истлевшими костяками. В сухой полыни и космах огневки валялись продавленные грудные клетки, разбитые позвоночники, пялились пустыми глазницами пожелтевшие черепа. Ковром рассыпались осколки клинков, рассеченные щиты, обрывки кольчуг. Побежденные остались непогребенными, а победители были так богаты, что не собрали добычу. Или победителей не было…

Сохор задышал возбужденно и часто при виде позолоченных панцирей, резных шлемов с тонкой насечкой и сверкающих драгоценностями рукоятей мечей. Руситские, франкские и половецкие доспехи лежали вперемешку. Что за битва была здесь? Когда? Да какая разница! Главное, проклятая баба не обманула. Вот они, сокровища, достаточно протянуть руку и взять.

Сохор скатился с седла, под каблуком затрещали старые кости. Из рогатого шлема выкатился череп с остатками огненно-рыжих волос. В обветшавших лохмотьях сверкнула золотая фибула – олень, застывший в прыжке. Сотник схватил побрякушку негнущимися холодными пальцами. Рыжеволосый череп наблюдал за ним и насмешливо скалился. Ничего, ухмыляйся, мертвецам сокровища не нужны. Дальше блеснуло золото, в сумерках жаром переливались драгоценные камни. Воины слезали с коней, ползли на коленях, собирали сокровища горстями, вороша и разбрасывая мертвые кости.

Сохор потерял голову, заметался по поляне и счастливо закричал:

– Ох шулма, благодарность моя будет безмерна! У тебя и твоих детей отныне будет вволю еды!

– Ты прав, сотник! – голос Вереи изменился, из него исчезли подобострастные нотки. – Сделка завершена, тебе золото, моим детям еда! Ах уэн таргалэв!

Сохор обомлел. Женщина прыгнула к шаману, в полутьме жутко сверкнула сталь. Хулгана дернулся и заорал, кровь из распоротого брюха плеснула Верее в лицо.

– Придите, дети мои. Время пировать! – Верея выпрямилась, жалкая хламида упала с плеч, обнажая крупную тяжелую грудь. Баяр ползал у ее ног и протяжно скулил.

Хулгана шмякнулся на землю и сдавленно выл в стремительно набухающей луже. Из свертка, оброненного ведьмой, выкатился ребенок. Его мать не видела демонов, она совокуплялась с ними, и сама была демоном. Выше пояса дитя еще походило на человеческое, пусть и уродливое, но ниже пояса вилась бахрома из тонких черных присосок, блестела чешуя, сочилась вонючая слизь и жадно шарила вторая пара недоразвитых рук. Страшилище подползло к еще живому шаману и принялось жадно, взахлеб лакать свежую, дымящую кровь. В темном лесу одновременно зажглись десятки холодных безжизненных глаз. Совсем рядом зашуршало, заклацало. Звук шел из колодца. Застоявшийся воздух резанул протяжный душераздирающий вой, исполненный злобы, голода и лютой тоски. Пахнуло мертвечиной и гнилью. За край уцепилась тощая когтистая лапа. Кто-то заорал, вроде Очир, но Сохор уже убегал. Крики ужаса за спиной сменились рычанием, визгом лошадей, воем, стонами, треском рвущейся плоти, сломанных костей и сминаемого железа. Сохору было плевать. Он ворвался в лес, едва не упал, зацепившись за корень, и вломился в колючий кустарник. Оцарапал лицо, ветки хватали кольчугу, рукавицы и шлем куда-то пропали. Вечерняя полутьма приняла сотника, деревья прыгали и кружили дьявольский хоровод. В голове возникали обрывки мыслей: вот откуда эти сокровища, вот почему ведьма истово охраняла отряд! Лживая тварь! Так пастух бережет свое стадо, ведя его на убой.

Сохор бежал, крики утихли, взошла зловещая, торжествующая луна. Гибкие зловонные тени скользили по сторонам. Он задыхался, кололо в боку. Ночное светило гналось следом за сотником, деревья скрипели и ныли, хлопьями пепла повалил бархатный снег.

– Сохор! – ласково позвал мертвый голос из темноты. – Зачем ты бежишь?

Сотник с размаху врезался в огромный морщинистый дуб и повернулся, прижавшись спиною к стволу. Верея шла за ним, высокая, обнаженная, дивно прекрасная. Глаза пылали, с алых губ на вздернутые соски капала кровь.