Самая страшная книга 2020

Кряжевой не хотел впутывать ни в чем не повинных людей: почему они должны страдать за сделанный им выбор? И тщательно отбирал «меню» для Бесокрута задолго до очередной попытки разорвать этот кошмарный круг. Надеясь, что в этот раз он сумеет угадать…

Полковник мог избежать этой участи, если бы вывел собаку позже или пошел в другое место: список Кряжевого был с запасом, на случай таких вот неудач. Но все вышло, как вышло…

Скальп, наконец, оторвался с влажным, тошнотворным потрескиванием. Полковник еще был в сознании, и Кряжевой безжалостно добил его:

– Лицо, мошонка – всмятку!

Жуткий, надрывный вой заглох после первого сильного удара окровавленным лицом о землю. Громко, смачно смялся носовой хрящ. Держа руки по швам, полковник поднял голову как можно выше, на месте разбитого всмятку носа пузырилось красное, и снова впечатал лицо в дорожку аллеи. Этот удар получился еще жестче, за ним последовал третий, четвертый… На штанах полковника, в паху, проступала кровь.

Бесокрут мычал от удовольствия. Кряжевой встал со скамейки, быстро обогнул ее и запетлял между деревьев, держа путь к соседней аллее, подальше от человека, не способного противиться силе, заставляющей уродовать себя…

Спустя десять минут Кряжевой снова стоял на остановке. Он не сомневался, что Темы, Батыра и полковника Бесокруту точно не хватит, а значит, не стоит терять время попусту. В прошлый раз ему пришлось скормить пятерых, в позапрошлом году – четверых. Аппетит Бесокрута рос, и Кряжевому не хотелось даже думать о том, что может ждать его впереди.

– …Скажи ты этому полудурку, чтобы шмотки собирал и уматывал! – К остановке подошла молодая, полноватая и светловолосая женщина с девочкой лет шести. – Иначе так и будет у тебя на шее сидеть! Юлька, эй, не слышу тебя! Пропадаешь! Юлька!

Она оторвала смартфон от уха и уставилась на экран. Девочка, безудержно кудрявая и светловолосая, как мать, оглядывалась по сторонам, голубые глазенки блестели живым любопытством. Уставилась на Кряжевого, и он скупо улыбнулся ей.

Девочка расплылась в ответной улыбке и зачем-то полезла в слегка оттопыривающийся кармашек оранжевого, в божьих коровках, сарафана.

«Сокровищами своими похвастаться» – догадался Кряжевой.

Детский кулачок вынырнул из кармашка. Девочка вытянула руку, хитро прищурилась и разжала пальцы. На ладошке лежала маленькая куколка, вроде той, что бывают в «киндер-сюрпризе», две квадратные не то конфеты, не то жвачки в пестрых обертках, несколько пятирублевых монет. Еще розовый «драгоценный камень» величиной с крупную виноградину – пластиковый, конечно же, и…

Шарики – черный и красный – притянули взгляд, как только Кряжевой с Марьяной зашли в комнату. Похожие на две вишни, одну – спелую, а вторую – сгнившую, но почему-то не потерявшую прежней формы, они лежали на том самом табурете, на котором две недели назад сидел Кряжевой.

– Привел… – прошамкал лежащий на диване Бесокрут. – Проходите, что встали.

Марьяна испуганно прижалась к отцу. Кряжевой погладил ее по голове, успокаивающе зашептал:

– Не бойся, дедушка хороший… Смотри, какие у него шарики, поиграть тебе разрешит.

– Разрешу, – проговорил Бесокрут. – Играй, сколько заблагорассудится. И для папы в них игра сыщется, если захочет…

Из-за этого «заблагорассудится» Кряжевому люто, до изнеможения захотелось сгрести табурет за ножки и шарахнуть Бесокрута по темени – с хорошего замаха, ребром сиденья.

Он кое-как сдержался, отвел взгляд. Хмуро спросил:

– Вода есть? Ребенок пить просил.

– На кухне. В банке, увидишь…

Кряжевой кивнул и повел Марьяну на кухню, такую же чистую и без излишеств. Свободная раковина, аккуратно расставленная посуда, чистая клеенка на столе, вымытые окна, пустое мусорное ведро.

«Кто у него убирает? – невольно удивился Кряжевой. – Приходит кто, или без темных сил не обошлось? Как ни приду, все лежит».

Он посадил дочь на табурет – близнец того, что стоял в комнате. Вытащил из кармана «киндер-ломтик» и молочный коктейль, торопливо открыл. Наклонился к уху Марьяны, медленно и внятно прошептал:

– Ешь, пей… В комнату не ходи. Я за тобой приду. Кивни, если поняла.

Дочь озадаченно моргнула, но тут же стала серьезной. Неспешно кивнула, явно подражая королеве из недавно виденной сказки. Кряжевой поцеловал ее в лоб и пошел в комнату.

В голове царил сумбур, калечащее душу ассорти из мыслей о предстоящем и обрывков воспоминаний о недавнем прошлом. Сын, на несколько часов оставленный наедине с Бесокрутом, сложный разговор с Дашей, новое обследование, его результаты, в которые они с женой поверили сразу и безоговорочно, перепроверка, сегодняшняя бессонная ночь…

Кряжевой замер в шаге от дивана, глядя на Бесокрута.

– Долгонько пьет, – прошамкал колдун, в голосе отчетливо сквозило нетерпение. – На улице нынче вроде не жара…

Он выглядел очень плохо, гораздо хуже, чем тринадцать дней назад, когда Кряжевой привел к нему Витю. Разве что кашель куда-то подевался.

– Возьми деньгами, – твердо, но без нажима сказал Кряжевой. – Полтора миллиона сейчас и еще столько же – через три месяца. Если мало, еще что-нибудь придумаю.