Самая страшная книга 2022

Наутро мама встала пораньше. Сашку разбудили доносящиеся с кухни их с бабушкой голоса. Он глянул в окно – занималось румяно-золотистое, как в меру прожаренный блин, утро. Он сел, спустив ноги с кровати. Пошевелил пальцами.

У меня-то и ног, считай, больше нет. Губы свело судорогой. Сашка быстро сделал несколько глубоких вдохов. Помогло. Плачущий девятиклассник – жалкое зрелище.

– Проснулся? – Бабушка заглянула в комнату, просияла улыбкой. С кухни тянуло оладьями. – Идем завтракать, – бабушка поманила за собой, – оладушки с земляникой, как в детстве.

Наверное, она ждала проявления радости с его стороны, и, чтобы не разочаровывать ее, Сашка с горем пополам улыбнулся заледеневшими губами.

– Сейчас. – Натянув шорты, он ушел в ванную, умылся и долго смотрел на себя в маленькое настенное зеркало. Потом вспомнил про некормленую Белку и поспешил в сени.

– Сань! – позвала бабушка. – Ну иди посиди с нами, а то мама скоро уедет уже.

– Иду, – насыпав корм в миску, он вошел в кухню и уселся за стол. Перед ним тут же появилась тарелка с оладьями, усыпанными сахарной пудрой и крупной земляникой. Он жевал их, вполуха слушая, как мама с бабушкой что-то обсуждают.

– Яичек возьмешь, Натуль? – Бабушка зашуршала в холодильнике.

Наталья устало потерла глаза.

– А свежих нет?

Бабушка хлопнула дверцей. Обернувшись, горестно сморщила лицо.

– Хорь, будь он неладен, курей подавил! Молодок вот взяли, не несутся еще. Ну я тебе у Любаши возьму.

– Да ладно, – отмахнулась мама, – чего деньги тратить.

– Глупости какие. Мы с соседкой завсегда рассчитаемся. Она мне яичек – я ей маслица. Или сальца. А ты чего застыл? – переключилась бабушка на внука. – Добавки не просишь…

Она вывалила ему на тарелку целую сковороду оладий, щедро засыпала их сахарной пудрой.

– Деду оставь, – пробурчал Сашка с набитым ртом.

– А ну его, деда твоего! – тут же заругалась бабушка. – Вечно возится в огороде вместо того, чтобы посидеть со всеми! Провонял уж своим компостом вконец! Так что ешьте, нечего ему оставлять.

Мама послушно тыкала вилкой в оладьи, но Сашка видел, что мысли ее далеко.

А после обеда она уехала. Сашка проводил ее до такси и, вернувшись в дом, принялся собираться на посиделки. После завтрака забегал Ворон, сыпал перед бабушкой и мамой прибаутками, а за их спинами делал странные знаки. Есть водка, понял Сашка и снова ощутил, как без Пашки все изменилось. Будь он рядом, они бы сейчас беззвучно заорали: «О-о!» – и с предвкушением ждали, когда можно будет свинтить к друзьям. А теперь ему было все равно – ни дешевая водка, ни хохочущие девчонки не вызывали в нем интереса. Когда-нибудь это пройдет – он был уверен, – но точно не сегодня. Он даже думал не ходить, но потом решил, что чем дольше оттягивать момент встречи, тем тяжелее будет.

И потому пришел в заброшенный клуб, где вечно собиралась местная молодежь. Впервые – один, без Пашки. Привыкнув быть все время вдвоем, он не понимал, что будет там делать один. Да и нужен ли он там теперь? Стоя перед кирпичным зданием, сквозь выбитые окна которого неслись смех и музыка, он как никогда остро осознал свое одиночество.

Сашка смотрел в окно и видел Пашку. Вот он повернулся полубоком… Вот держит в руке стакан, вот отколол шутку и смеется вместе со всеми… Сашка моргнул. Конечно, Пашки не было.

Взвизгнула дверь. Кто-то громко чихнул. Кто-то оглушительно заржал, дверь распахнулась целиком, и застигнутый врасплох Сашка шагнул навстречу.

– Ба! – удивился вышедший парень. – Заходи.

Он посторонился, и Сашка вошел внутрь. Его увидели, похлопали по плечам, сунули в руки пластиковый стаканчик. Он сел с краю. Потихоньку огляделся.

Она была здесь. В джинсовых шортиках и черной майке, со стянутыми в хвост густыми каштановыми волосами. Зоя. Их Зойка-пересмешница, в которую они с Пашкой прошлым летом как-то вдруг оба влюбились.

Сашка помнил отголосок той боли, что ткнулась в сердце, когда Пашка поделился, с кем идет на свидание. С ней – с Зойкой. А ведь когда говорил, знал, что и Сашке она нравится.

На одно мгновение Сашка тогда возненавидел его – за циничную ухмылку на смуглом и без загара лице, нахальную самоуверенность. Мелькнула крамольная мысль – устроить драку. Но сразу же отпустило. Это ж Пашка. Потому Зойка и выбрала его.

И Пашка ушел в ночь. И не вернулся. С тех пор Сашка не раз пожалел о своем малодушии. Устрой он тогда драку, и брат мог остаться дома. И был бы жив.

– Привет…

Он едва не подпрыгнул – ничего себе задумался. Зойка сжала теплыми пальцами ему ладонь, слегка уколов маникюром. Прижалась к его плечу. Повторила.

– Привет, – шепнув в ухо и обдав запахом клубничной жвачки.

– Привет, – шепнул он в ответ, и все вдруг стало как прежде. Сашка засмеялся, сам не зная чему. Зойка засмеялась тоже – тихо, будто замурлыкав.

– Давайте выпьем за нашего друга Пашку, – вдруг громко предложил забравшийся на сцену Ворон. Сашка обратил внимание, что Ворон не сказал – помянем. Как и все они, он остерегался говорить о Пашке в прошедшем времени. Тела-то так и не нашли.