Самая страшная книга 2024

– Нам надо, чтобы ты страдал, – спокойно ответил Самаритянин. У него во рту отсутствовала половина зубов. Авторы «Межгалактических наемников» не поясняли, каким образом общаются уроженцы разных планет и галактик. Они понимали друг друга, и баста. Самаритянин говорил по-русски.

– За что? – спросил Коля. – За то, что я вырос, съехал и прекратил покупать книги паршивого издательства, которое давно закрылось? За это вы убили моих родителей?

– Ты нарушил клятву, – сказал Самаритянин.

– Я что, один состоял в книжном клубе?

– Ты единственный, кто поклялся.

Коля обвел взглядом наемников. Сандра Фрагеза презрительно сморщилась и харкнула на землю. Кит Кросс обнажил в угрожающей ухмылке пеньки моляров. Вик почесал почерневший кончик носа и вопросительно вскинул брови: проблемы? Рикптос оставался размытой громадой на периферии зрения.

– Почему так? – спросил Коля, сжимая кулаки. – Так подло, сзади – не в честном бою?

– Ты не заслужил честного боя, – сказала Сандра Фрагеза. – Не заслужил, чтобы мы испепелили твоих близких лазером. Ты – отродье фоморов.

– Я! – воскликнул Коля. – Я, а не они! – Он сложил руки в молитвенном жесте. – Не убивайте мою семью. Убейте меня, пожалуйста, но не их! Меня!

– Нет! – отрезал Самаритянин. – Сперва жена и сын. Ты – последний.

Коля попятился. Мерещилось, что рой ос жалит его горящее лицо. Взор зацепился за Рикптоса. Налитые кровью звериные глаза прожигали Колю насквозь, рогатая башка ворочалась, из раздувающихся ноздрей сочились розовые сопли. Не маска. Не механический спецэффект. Не графика. Настоящий минотавр из мифа стоял на могиле супругов Налбандян и жаждал убить Лару с Никитой.

Сандра Фрагеза ощерилась и громко клацнула зубами. Коля посеменил прочь.

– Куда ты ходил? – спросила Лара, озабоченно разглядывая мужа. – Там лежит твой знакомый?

– Да. Одноклассник.

Коля сгреб Лару в медвежьи объятия и окольцевал запястье сына. В автобусе сворачивал шею, но наемники исчезли с кладбища. Никита положил голову ему на плечо.

– Пап, а бабушка с дедушкой в раю?

– Конечно, – сказал Коля, зажмурился и дотронулся губами до мягких сыновьих волос.

Дорога уроборосом похорон привела в столовую училища, где сервированные столы пахли корицей и котлетами и тетя рассаживала гостей. Колю затошнило, он опустился на стул, глотнул сладкого компота, уставился на старуху, с аппетитом уплетающую поминальный обед, подумал, что эта мерзкая карга будет так же жрать на похоронах Никиты и Лары, и резко вскочил из-за стола.

– Ты чего? – потянулась к нему жена.

– Все нормально. Подышу воздухом.

Он прошагал между рядами жующих и пьющих людей. Вывалился в пустой коридор. Прижался к стене, стиснул челюсти, чтобы не завыть, отпихнулся и побрел на заплетающихся ногах. Силы покинули у выхода из училища. Пришлось опереться о стол дежурной. В вестибюле, как и в коридоре, не было ни души. Двоились в глазах колонны, картинки с электриками и сварщиками, стационарный телефон на столе. Коля заскулил и в бессильной злобе стукнул кулаком по кнопкам дурацкого телефона. Трубка свалилась с рычажков. Пелена слез заволокла полутемный вестибюль. Коля сел на край столешницы и уронил голову. В голове тасовались картинки: Лара в гробу… Никита в гробу…

Он шмыгнул носом, сморгнул тяжелые капли, посмотрел рассеянно на телефонную трубку. Подобрал ее, поднес к уху и спросил, пьянея от настигающего безумия:

– Гросс-адмирал Гершак?

В динамиках потрескивало. Потом глубокий раскатистый голос отозвался:

– Я слушаю.

Коля оцепенел. Сердце металось, как крыса под раскаленной кастрюлей.

Хозяин голоса, вызывающего мурашки, молчал, и Коля выпалил, испугавшись, что связь прервется:

– Межгалактические наемники здесь! Они…

– Оставайтесь на линии, – промолвил гросс-адмирал Гершак, – чтобы мы установили ваше местоположение.

Коля кивнул и подумал, надо ли сказать, что он звонит по проводному телефону из ПТУ № 3? Он не решился. В ухе пошипело и затихло. Коля опустил руку с трубкой.

– Милый… – Лара вышла в вестибюль. За ней шагал Никита.

– Папуль, ты как?

Коля бросился к ним, обнял порывисто. «Голодной луне» и фоморам требовалась минута, чтобы материализоваться в любой точке Вселенной.

– Что это, пап? – спросил Никита, глядя в окно за отцовской спиной. Ослепительный свет залил Поликарповых и отбросил на бетонный пол длинные монструозные тени. – Папа, что это?!

– Это космос, сын… – прошептал Коля и подбадривающе улыбнулся ошеломленной Ларе. – Он на нашей стороне.

Дмитрий Лопухов Лучшая жвачка в мире

В последний день лета настроение у меня получилось не очень. И все вроде было как обычно: ветер шелестел листвой, грохотал трамвай, соседка выбивала пыльный ковер, из окна первого этажа бодро бомкало пианино. Но на душе скреблись кошки: лето пролетело незаметно, ничего не успел, а до новых каникул теперь вечность. Да и что там за каникулы! Осенние, позор в тараканий нос длиной. Я горестно вздохнул: был бы помладше, точно бы разнюнился. Но в двенадцать оно, конечно, несолидно.