Самая страшная книга 2024

– Немного? – Ленка посмотрела на сестру. – Ну что, сколько я тебе должна? Обои разрисовал? Тарелки разбил? В унитаз, надеюсь, ничего не затолкал?

– Все в порядке. – Света старалась, чтобы голос не дрожал. – Ничего такого не было.

– Ничего такого? – Ленка нахмурилась. – Тогда точно что-то натворил. Ты не смотрела за диваном? Под шкафом? Он мог и дохлого голубя с прогулки припрятать.

Света выдавила из себя кривую улыбку:

– Нет, все в порядке. Ну, пролил пару раз что-то. Неважно, правда, какие-то мелочи.

Ленка пожала плечами:

– Ну, мелочи так мелочи. Но если все-таки найдешь дохлого голубя, звони.

– Пока, тетя Света! – помахал ей с порога Витюша, прижимая к груди машинку на радиоуправлении.

Света соврала, что это она ее подарила. Она еще что-то врала Ленке. Про то, почему порвана куртка: взяла вину на себя, сказав, что та обо что-то зацепилась в стиралке, и в этом была доля правды, ведь она вырезала, выдрала прожженную ткань на месте тигриных глаз. Про то, откуда у Витюши новые игрушки: мол, что-то сама купила, что-то отдала подруга. Про «сто рублей», о которых то и дело говорил Витюша: да играли в магазин, вот и все, а он у тебя, кстати, уже сам начал считать!

Ленка то ли верила, то ли нет – но кивала головой, поддакивала и твердила, что не туда пошла Света, что ей не в журналисты-копирайтеры надо было идти, а в педагогику, такой воспитатель пропадает.

Выйдя из квартиры, Витюша потащил мать к лестнице и деловито стал спускаться. Света смотрела ему вслед. Тигр кривился в сарказме.

Ленка ничего не заметила. А возможно, и нечего было замечать.

Закрыв дверь, Света села на пол и беззвучно зарыдала.

* * *

– Что ты сделала с ним? – позвонила тем же вечером сестра.

Света вздрогнула и почувствовала, как по спине холодными когтями поскреб холодок.

– В с-смысле? – осторожно уточнила она.

– Ну, он поел, съел все, даже нелюбимую гречку, а потом лег спать вовремя. И не ныл, не просил планшет – тихонько рисовал в альбоме. Как ты этого добилась?

– Н-не знаю… Я ничего не делала…

– Тебе в пед надо было идти, ты знаешь это? А не в свой гуманитарный, – рассмеялась сестра.

Ленка потом еще что-то говорила ей, но Света не слушала. Она сидела, зажав телефон во вспотевшей руке, и смотрела на стенку. Узоры обоев уже путались и плыли перед ее взором, превращаясь в аляповатые пятна, из которых вырастали ветки, чьи колючки терзали и рвали ее голову.

Потом она поняла, что голову рвут хриплые истошные гудки, – и выключила телефон.

Еще месяц она вздрагивала от каждого звонка сестры. Долго-долго смотрела на экран телефона – и лишь спустя полминуты все-таки снимала трубку. Или не успевала – если Ленка была менее терпелива.

Она боялась. Боялась, что услышит предсмертный хрип и бульканье крови, выплескивающейся из пробитых ножом легких. Или треск горящего пластика – и вопли ужаса в охваченной пламенем квартире. Или… или холодный равнодушный голос следователя: «Елена Мартынова вам кем приходится?»

Но Ленка бодро справлялась, как дела, и хвасталась, каким классным, «подарочным» стал Витюша, и в который раз восхищалась педагогическим талантом Светы. Света криво улыбалась, кокетливо отнекивалась и молилась только об одном: чтобы Ленка скорее положила трубку и не звонила еще как можно дольше.

Вскоре ее мольбы сбылись – Витюша пошел в садик, на Ленку навалили новые проекты и времени болтать с сестрой у нее не стало.

И Света постепенно успокоилась. Наверное, хорроры наврали. В конце концов, бывает же иногда, что за подарки не нужно платить?

Она всеми силами гнала от себя воспоминание о том, как в вопросе «Не можешь? Или продешевишь?» р-р-раскатисто произнесла «р». И что все сломалось после этого звука, р-р-растворившегося в темноте и тишине домика.

Но все было нормально – ну, можно считать, что нормально. Света просто не знала, было ли раньше так. Может, и было, просто она не обращала на это внимания.

Всегда ли за трубой мусоропровода стояла длинная черная тень, которая мелко клацает, когда выкидываешь рыбные головы.

Всегда ли что-то холодное облизывало ее затылок, когда она говорила по телефону больше чем полчаса.

Всегда ли за ее спиной, где бы она ни была, с кем бы она ни была, маячило что-то, замечаемое лишь краем глаза в зеркале.

И всегда ли что-то стояло у задернутых тюлевыми занавесками окон, когда Света выходила из дома. Окон ее квартиры.

Однажды на улице она увидела, как ей показалось, Витюшу. Точнее, курточку с навеки ослепшей мордой тигра. Ленки нигде не было – но, зная привычку сестры отходить от спутника во время телефонных разговоров, Света не удивилась.

– Витюша! – закричала она, идя к нему с распростертыми руками. – Витюша, это тетя Света!

Мальчик обернулся. Точнее – начал оборачиваться. Точнее – стоя неподвижно, проворачивать голову.

Его лоб, глаза, отчасти нос – повернулись к Свете, в то время как другая часть носа и верхняя губа остались где-то на полпути, а нижняя челюсть – невозможно длинная – так и уходила куда-то под грудь, а может и тянулась даже до живота.