Самая страшная книга 2025

– «Су-ка»! – передразнила Кира, распрямляясь. Поясница надсадно ныла и, кажется, не собиралась затихать. – Еще какая, ты, козлина!!!

Пахины глаза, розовые и будто вываренные, повернулись в глазницах и выпучились на нее с немым вопросом.

Пьяно оступаясь и размахивая руками, она метнулась к дверце водителя. Прокатившая мимо фура обдала ее водяной пылью, серебристой в лучах ксеноновых ламп. Фура ехала в Ильинск. Заметил ли дальнобойщик Киру? Заметил ли труп на обочине?

И похер, подумала Кира, падая на сиденье. Она решит эту проблему. Она решит все проблемы разом.

Кира вставила скользкий от крови ключ в замок зажигания, завела и рванула через сплошную. Открытая задняя дверца захлопнулась на крутом вираже. Свет фар – правая продолжала моргать – походя полоснул оставшийся на обочине труп. Рюкзак Пахи кувыркнулся с заднего сиденья.

Она вдавила педаль газа. Шины отплевались дорожной слякотью. За лобовым стеклом качнулась асфальтовая лента. Кровь из порезанных пальцев капала с руля, осыпая полы плаща ржавыми монетками. Обезьянка-талисман скалилась в ужасе. С губ Киры сорвался смешок, потом второй, и дальше они уже выплескивались неудержимым каскадом. «Гык-гык-гык!» – какие-то пещерные звуки, и близко не похожие на смех.

«Камри» неслась к городу. Нагнала и подрезала возмущенно взвывшую фуру.

– Корголгон… – прошептала Кира, сглотнув смешки. Осклабилась половиной рта – да и та стремилась не вверх, а вбок.

* * *

– Два косаря, – сообщил белобрысый вальяжно. Потрепанный вид Киры – слово «растерзанный» она категорически отказывалась к себе применять – его нимало не смутил.

– У меня только тыща восемьсот!

– Два косаря.

– Карточку возьмешь? На ней тысяч двадцать!

Кира принялась судорожно потрошить сумочку. Полетели под ноги пудреница, помада, упаковка бумажных платочков.

– Только налик… – протянул пацан. Он явно упивался властью над жертвой.

– Ну нету у меня налика! Бери карту, какая разница тебе?!

– Деньги на карте иллюзорны, – почти по слогам произнес пацан, будто объяснял очевидное малышу. – Это не деньги, а тень от них. Бестелесное крадет удачу.

Кира подобралась. Ее глаза сузились. Уловив чужое намерение, белобрысый шагнул назад.

– Ты меня не догонишь, – заверил он.

«Ах ты дохляк!»

Кира заставила себя успокоиться – насколько это было возможно.

– Мне правда очень нужно позвонить, – сказала она. – Последний звонок! Я клянусь!

Пацан точно этого и ждал.

– Меняю на поцелуй, – произнес он. Его полупрозрачные губы растянулись в легкой улыбке. В темной щели рта по-лягушачьи заворочался язык.

– А харя не треснет?

Белобрысый выгреб из кармана горсть «двушек» и продемонстрировал Кире. Целое сокровище! Она проглотила ком вязкой слюны. Пацан сжал пальцы в кулак.

– Эй!

Кулак разжался. Кира вылупилась на монетки, как завороженная.

– Черт с тобой! Давай, быстро! – «И пусть это будет твой последний в жизни поцелуй!»

Она наклонилась к опрокинутому набок лицу белобрысого. Ноздри Киры щекотнул кислый парнóй выдох. Она представила, как этот мерзкий дух протухшего сыра врывается ей в рот, а за ним следом – верткий склизкий язык, и почувствовала поднимающуюся из желудка горечь. Так ли уж сильно отличается предстоящее от того, на что рассчитывал Паха, потерявший от возбуждения голову?

– Не-не, – осадил пацан, гадко ухмыляясь. – Не в губы. Сюда.

И он нежно коснулся кончиками пальцев россыпи пунцовых волдырей на своей шее.

– Да ты охерел?!

Белобрысый сжал кулак и выпростал руку вбок. Опустив глаза, Кира увидела под кистью решетку канализации. В голове поплыло.

– Они действительно тебе нужны? – преувеличенно ласково спросил пацан.

– Да! – гаркнула Кира. «Вот как чувствуют себя нарки, когда им обещают дозу». – Да, да, да!

Лицо белобрысого окаменело.

– Ну так целуй, – приказал он.

В беспамятстве Кира подалась к нему, стараясь не смотреть на пурпурные гроздья, проросшие сквозь больную плоть, как поганки в сыром погребе.

– Если тебе в головушку придут какие-нибудь шальные мысли, – предостерег пацан, – я пальчики-то разожму. Может, успеешь поймать что. Может, нет.

Напрасное предупреждение – в голове Киры не осталось никаких мыслей. Лишь мучительно колотилось что-то увесистое, оглушающее, жаркое. Она закатила глаза и…

Ее пересохшие губы погрузились в рыхлое и мертвенное, как ведьмина подмышка. Небо окатило жирным запахом грязи. Она скорее ощутила, чем услышала протяжное «О-о-о!» белобрысого. А еще почувствовала, как мясистые чешуйки плоти зашевелились. Это был самый короткий поцелуй в ее жизни, но она почувствовала.

Кира выпрямилась так резко, что заломило в висках. Даже на крик не осталось сил – все были сожраны невообразимым отвращением. Она убьет белобрысого, свернет его цыплячью шею, она…

Она не сделала ничего. Просто стояла навытяжку перед стражем таксофона, забыв как дышать. И что-то настырно тыкалось ей в кулак. Кира опустила глаза.

Пацан пропихивал в ее ладонь заслуженную «двушку».

Кира сцапала монетку.

– Иди, – велел пацан.