Самая страшная книга 2025

А вот Игната Владимировича донимали и разговорами, и просьбами. В течение празднества отец невесты должен был находиться подле нее, за соседним столом. Со времен службы участковым Игнат Владимирович сильно сдал, и особенно заметно – в последнюю неделю. Перестал бриться: черные с проседью волосы торчали клочьями на щеках и подбородке. Некогда широкие плечи иссохли, ссутулились. В глазах застыла мрачная дымка. На фоне веселящихся гостей Игнат Владимирович выглядел нелюдимым изгоем. Кирилл же счел его одним из немногих адекватных участников свадьбы.

Вспомнился колледж. Преподаватель психиатрии как-то поинтересовался, часто ли студентам приходится сталкиваться с душевнобольными. В ответ Кирилл схохмил, что видит их каждый день, в том числе прямо сейчас. Дождавшись пока стихнет смех, преподаватель невозмутимо заметил: «Если все кажутся ненормальными, то проблема не в них».

Что ж, сегодня безумие действительно стало нормой.

Кирилл обвел гостей взглядом в робкой надежде встретить рациональное зерно в почве массового помешательства. Батюшка Афанасий сосредоточенно наполнял бокал красным вином. Родители невесты заталкивали в голодные рты закуски, одну за другой. Местный тракторист – Кирилл не знал его имени – поправлял неумело завязанный галстук. Раскрасневшиеся лица, неразборчивые шепотки, визгливый смех… А от виновников торжества все старательно отводили взгляд.

Бальзамировщик безупречно потрудился над лицом Насти. Избавил кожу от бледности, подрумянил щеки и тщательно подвел глаза. Если бы не остекленевшие зрачки и каменная неподвижность, Кирилл мог бы обмануться и принять девушку за живую.

Нет, живая, настоящая Настя без умолку болтала бы, улыбалась и острила. Наверняка и по поводу непрошеного пришествия Кирилла отмочила бы пару шуточек вроде: «Я не успела набрать номер, а скорая помощь уже тут».

Невыносимо было смотреть на нее, лишенную жизни и наряженную в пышное свадебное платье. Точно спящая красавица. Только поцелуй принца не исцелит сломанные ребра и разорванное легкое.

Подобие принца усадили на соседний стул. Грубые стежки на лбу, согнутый набок нос и деформированный череп Славика, несостоявшегося мужа Насти, вызывали тошнотворные ассоциации с чудовищем Франкенштейна. Черный свадебный костюм походил на похоронный, несмотря на вырвиглазную бутоньерку и разноцветный галстук-бабочку. Ноги Славика скрывались за скатертью стола, но Кирилл знал, как мало от них осталось. В момент столкновения Славик был за рулем своего «мерседеса», а Настя – на пассажирском сиденье. Удар загруженной под завязку «газели» пришелся в сторону водителя. Славик скончался мгновенно. Можно сказать, не успел прочувствовать боль. Настя долго истекала кровью и задыхалась, тщетно втягивая воздух в пробитое легкое. Потом уже Кирилл узнал, что ее можно было спасти: артерии не зацепило, а острая гипоксия давала запас времени примерно в полчаса. Приличный запас, если дорога не пустая, как глаза мертвеца.

Пальцы перебирали лежащее в кармане кольцо. Золото ощутимо нагрелось, точно полежало на раскаленной печке. Точно пыталось сказать что-то единственным доступным ему способом.

– …балаболить-то не мастак, сами знаете. Но суть все уловили. Будем! – Закончив тост с пожеланиями крепкой семьи, тракторист с закинутым на плечо галстуком опрокинул рюмку и опустился на стул. Хмельные зрачки с трудом сфокусировались на Кирилле. – Ты ж не из наших. Чё здесь забыл?

– Так вход свободный. Или ты вместо фейс-контроля? – грубовато ответил Кирилл.

Тракторист угрожающе приподнялся и тут же упал обратно под весом широченной ладони Игната Владимировича.

– Отставить! Дружили они с Настюшкой и Славкой еще в школе.

– Дружок тот еще, конечно…

– Ты бы доктора не сердил, – вмешался батюшка Афанасий. – Нашему-то поселковому уже за шестьдесят, скоро на пенсию. Вот уйдет, и у кого тогда фурункулы залечивать будешь?

– Кулаками помахать не даете. Как же свадьба – и без драки?

Тракторист покачал головой и потянулся за бутылкой горячительного. Батюшка Афанасий махнул Кириллу, подзывая к себе. Пересаживаться не хотелось: слишком близко к мертвым новобрачным, да и сам батюшка доверия не вызывал. Расплывшиеся щеки и вздернутый нос делали его похожим на старого кабана. Глаза полнились высокомерием, а не смирением и мудростью, как у священников, которых Кириллу доводилось видеть прежде. Вдобавок батюшка щеголял неприкрытой роскошью: расположенный поверх черной рясы крест лучился драгоценными камнями, пальцы были унизаны толстыми золотыми кольцами.

Отказать Кирилл не решился, пересел. Сразу пахну́ло ладаном – запахом, забытым с детства.

– Коли явился на наше празднество, так веди себя как подобает, – нравоучительно заметил батюшка Афанасий, по-церковному растягивая гласные. – Веселись, ешь, пей да молодым подарок не забудь оставить. Обряд такой, не порти его. На Игнатушку не смотри. Он нас всех подвести может.

Плотно сжатые губы и налитые кровью сосуды в глазах Игната Владимировича плохо сочетались с окружающим его натужным весельем.