Самая таинственная тайна и другие сюжеты

Если Наполеону казалась привлекательной какая-нибудь женщина, он посылал сказать, чтобы та явилась к нему в покои к такому-то часу, разделась и терпеливо ждала. Почти не отрываясь от чтения документов, удовлетворял августейшее сладострастие, после чего осчастливленную избранницу немедленно выпроваживали. Это бы, в конце концов, черт с ним — вольно ж было придворным дамам соглашаться. Гораздо сильнее меня возмутил анекдот из тех времен, когда Бонапарту еще приходилось ухаживать и добиваться благосклонности.

Во времена Итальянского похода генерал Буонапарте приударял за некоей мадам Тюрро и, желая ее развлечь, устроил экскурсию — продемонстрировал «настоящую войну»: велел войскам атаковать неприятельские позиции. Потом со смехом рассказывал, что никакой пользы от этой атаки, конечно, не было «и некоторому количеству солдат пришлось погибнуть, но зато дама была в восторге».

В ту пору он еще не растолстел

С Эросом и Танатосом у императора вообще всё было непросто. Известно, что после каждой битвы он непременно объезжал поле брани, разглядывая убитых. Считается, что таким образом полководец проверял эффективность действия артиллерии, своего любимого рода войск. Но, кажется, имелась и другая причина, вполне отвратительная.

Барон Ларрей, лейб-хирург Бонапарта, был свидетелем того, как после такого зловещего осмотра император вернулся в лагерь с горящими глазами и потребовал немедленно доставить к нему женщину (этого обслуживающего персонала во французской армии всегда хватало).

Не менее противна и знаменитая наполеоновская грубость. Ему нравилось публично унижать людей. Император обожал говорить подданным гадости, не давая пощады и женщинам. В книге множество описаний того, как его величество кого-то зло высмеял, как влепил сановнику оплеуху, как ударил вельможу хлыстом и так далее. Приведено всего два случая, когда высочайший хам получил отпор. Пересказываю оба с большим удовольствием.

«Говорят, вы очень любите мужчин, сударыня?» — громогласно обратился на балу император к одной даме, про которую ему сообщили, что она завела любовника. «Только вежливых, сир», — почтительнейше ответствовала та. Не найдясь, что на это сказать, Наполеон надулся и молча прошествовал дальше.

Менее ловким, чем привычная к словесной эквилибристике аристократка, оказался доблестный адмирал Брюи, командующий эскадрой, на которой французы собирались переправить десант в Англию.

Этьен Брюи, человек чести (1759–1805)

Император прибыл в Булонь и потребовал, чтобы флот немедленно произвел маневры. Командующий ответил, что приближается буря и выходить в море нельзя. «Приказываю здесь я. Исполняйте!» — рявкнул великий человек. «Простите, сир, не могу — погибнут корабли и люди», — твердо сказал адмирал. Не привыкший к возражениям Наполеон впал в ярость и замахнулся хлыстом. «Осторожней, сир», — сказал Брюи, положив руку на эфес. Бонапарт замер. Отшвырнул хлыст.

Маневры все равно состоялись, во время шторма несколько сотен моряков утонули. Негибкий адмирал был немедленно изгнан со службы и получил приказ покинуть пределы Франции. Но уехать не успел — скончался. По официальной версии, от приступа чахотки.

Убийца миллионов умер

Не без удовольствия приведу и один из финальных анекдотов книги.

Когда Бонапарт умер, врач, делавший вскрытие, с благоговением извлек из грудной клетки сердце покойника (аномально маленькое). Поместил в банку со спиртом, дабы сохранить эту священную реликвию для потомков.

Не смея расстаться со столь великой драгоценностью, врач унес склянку к себе в комнату. Ночью он проснулся от звона. Увидел, что банка разбита, спирт пролился, и огромная рыжая крыса, чавкая, волочит сердце великого завоевателя в угол. Доктор еле успел отобрать, что осталось.

Цыпленок и паровоз (про Шварца) 25.03.2013

Евгений Шварц во всех своих измерениях знаком мне с самых ранних лет, и я знаю его так, как можно знать себя самого. Со своей уверенной и вместе с тем слишком внимательной к собеседнику повадкой, пристально взглядывая на него после каждого слова, он сразу выдает внимательному наблюдателю главное свое свойство — слабость.

Это я без кавычек привел цитату. Так, в третьем лице, пишет о себе сам Шварц.

Я только что прочитал две книжки — воспоминания и дневники Шварца — и понял, что люблю его еще больше, чем думал.

Записки у него поразительно интересные, притом что Шварц писал для себя и не пытался быть занимательным. Наоборот: очень старался не быть занимательным. Думаю, если бы я прочитал всё это в молодом возрасте, мне было бы скучно. А сейчас — то, что доктор прописал.

«Чтобы совсем избавиться от попыток даже литературной отделки, я стал позволять себе всё: общие места, безвкусицу. Боязнь общих мест и безвкусицы приводят к такой серости, что читать страшно», — пишет Евгений Львович.

Всегда чувствуется, когда текст написан без оглядки на публику, без желания понравиться.