Самая темная ночь (СИ)

Говард отнесся к идее посещения кондитерской в компании девушек с одобрением и даже дал мне несколько монет, попросив прихватить пирожных и ему. На следующий день Рина действительно заявилась за мной, прихватив с собой подругу. Вместе они смотрелись забавно: невысокая полноватая темноволосая болтушка Рина и Лада, застенчивая хрупкая блондинка. Поначалу я немного дичилась и смущалась, но вскоре уже сидела с новыми знакомыми за столиком, уплетая вкуснейшие пирожные со взбитыми сливками и запивая их одуряюще пахнущим горячим шоколадом, беззаботно болтала и смеялась. К концу дня нам уже казалось, будто мы знакомы всю жизнь.

Так я обзавелась новыми приятельницами.

На главной площади Теннанта были сложены вязанки хвороста — вечером здесь зажгут огромный костер и устроят танцы и прочие развлечения. Пока же было светло и мы прогуливались вокруг каруселей, на которых кружила смеющаяся детвора. В этом году нам впервые разрешили, как взрослым, праздновать до рассвета.

Говард был краток и посоветовал просто сохранять ясность рассудка и трезвую голову, зато Дарка разразилась целым потоком наставлений. Досталось не только мне, но и Рине с Ладой. Когда мы наконец-то вырвались от экономки, то дружно облегченно выдохнули.

— Тим сказал, что к вечеру тоже подойдет, — хитро прищурившись, сообщила мне Рина. — По-моему, ты ему нравишься.

Смутившись, я отвернулась и, чтобы не отвечать, купила у уличной торговки золотистые леденцы в форме звездочек. Один тут же сунула себе в рот, а еще два отдала подругам, но от Рины так просто было не отделаться.

— А он тебе как? — упрямо допытывалась она, не спеша приступать к своему лакомству.

Я помотала головой, не зная, что ответить. То, что сын сапожника увлечен мною, я поняла уже давно. Тим дарил мне маленькие подарки: то сдобную булочку, то ленту, то букетик фиалок. Поначалу я не хотела брать подношения, но он всякий раз так искренне расстраивался, так заверял, что это всего лишь знаки дружеской симпатии, что я сдалась. Мысль о том, что однажды он может признаться мне в любви, одновременно завораживала и ужасала меня. Мне льстила влюбленность юноши, но определиться со своим к нему отношением я пока еще не была готова.

— Отстань от нее, Рина, — осадила подругу Лада. — Ой, смотрите, шатер гадалки. Заглянем?

Мы с Риной неуверенно переглянулись. Узнать свое будущее ужасно хотелось, но нас останавливал какой-то необъяснимый страх.

— Не знаю, — робко пробормотала я, — боязно как-то.

Лада дернула меня за рукав.

— Да ну что ты, в самом деле! И ничего здесь страшного нет. Моя сестра в свое время ходила, так ей жениха богатого нагадали. И все-все сбылось!

Перед шатром из темной ткани, расписанной золотыми звездами и серебряными полумесяцами, стояла небольшая очередь из нервно хихикающих девушек и парочки печальных женщин постарше. Внутрь запускали по одной. Выходили посетительницы с загадочными лицами, сияющими глазами и странными полуулыбками.

— Шарлатанка небось, — шепнула я Рине. — Видишь, какие все довольные? Значит, хорошую долю сулит.

— Посмотрим, — в голосе подруги уже не было страха — мошенников она не боялась. — Если не скажет ничего жуткого, то я буду довольна. Неохота, знаешь ли, услышать об ожидающих тебя несчастьях.

Лада, услыхавшая наш разговор, опять затянула о своей сестре да о том, как той удачно в свое время нагадали мужа, но тут как раз подошла наша очередь, и мы втолкнули ее в шатер. Вскоре она появилась, с той же мечтательной улыбкой, что и прочие. Рина скользнула за полог, а я пристала с расспросами.

— Ну, что сказала?

Подруга покачала головой.

— Нельзя говорить — не сбудется.

— А твоя сестра…

— А она только после свадьбы нам и рассказала.

Я рассудила, что раз Лада боится, что предсказанное не исполнится, то она тоже услыхала что-то хорошее.

Наконец из шатра выглянула Рина и поманила меня.

— Ступай!

Чувствуя себя глупее некуда, я проскользнула внутрь. Там было темно, и я, вошедшая с залитой солнцем площади, поначалу зажмурилась. А открыв глаза, принялась осматриваться.

Освещен шатер был одной-единственной горящей на низеньком круглом столике свечой. Рядом с ней стояло зеркало и миска, наполненная сухими розовыми лепестками. К аромату увядших роз примешивался еще какой-то незнакомый мне горьковатый запах, от которого закружилась голова.

— Подойди поближе, — велела мне закутанная в черное покрывало женщина. — Присядь и дай мне руку.

Я повиновалась, осторожно опустившись на тряпичный коврик — стульев, равно как и лавок, в шатре предусмотрено не было, приходилось сидеть прямо на полу.

— Руку, — отрывисто приказала мне гадалка, протянув ладонь.

Я, пользуясь тем, что сидели мы разделенные только крохотным столом, подняла на нее взгляд в надежде рассмотреть получше. Оказалось, что покрывало скрывало не только волосы женщины, но и ее лицо. Мне были видны только ее глаза — большие, карие, слегка навыкате. Возраст гадалки определить было трудно — явно не юная девушка, но и не старуха, морщин при неверном освещении не заметно. Покорно вложив руку в ладонь гадалки, я принялась ждать продолжения.