Самая темная звезда

– О боже.

– Многие из тех детей не знали родителей. – Черты лица Люка ожесточились. – Потом «Дедал» прикрепили к министерству обороны, и вместо лечения болезней отдел начал поставлять солдат для армии. В лабораториях и на секретных базах выращивали поколения «уникальных» детей. Некоторые никогда не покидали казенных стен. Кто-то рос и умирал в каморках размером двенадцать на двенадцать футов. Других внедряли в армию, правительство, богатые компании с миллиардными оборотами.

У меня отвисла челюсть. Это же… ужасно.

Люк наклонился, упираясь рукой в диван рядом со мной.

– Врачи, которые с таким энтузиазмом начинали это дело, превратились в злодеев. – Он медленно поднял на меня глаза, и поперек горла встал комок. – Особенно когда они занялись насильственным разведением нового вида.

Потрясенная до глубины души, я хотела спрятать глаза, но от правды не скроешься.

Люк закатал рукав рубашки, обнажив мощное предплечье. Потом бросил взгляд через плечо в сторону кухни и поймал другой рукой какой-то предмет, прилетевший со стола. Это был нож, острый как бритва.

Я напряглась.

– Если ранить лаксена, порез затянется через пару минут. Глубокое ранение будет затягиваться чуть дольше. – Острый конец ножа завис над упругой кожей. – У гибридов раны тоже заживают. Не так быстро, но быстрее, чем у людей.

Я сцепила руки.

– Люк…

Слишком поздно. Он полоснул лезвием по руке, сделав глубокий разрез, и тут же проступили капельки синевато-красной крови. Не успела я сорваться с дивана, как края раны сомкнулись, и она затянулась.

– О боже.

Ни крови, ни пореза. Словно ничего и не было! Я встретилась с Люком взглядом.

– Ребенок лаксена и гибрида, то есть источник, восстанавливается мгновенно.

Я переводила взгляд с его поразительного лица на руку и обратно, и тут на меня снизошло озарение.

– Ты… один из тех детей?

Он кивнул и потянулся вбок, положив нож на столик.

– Смотри.

Я зачарованно наблюдала за ним. Над его указательным пальцем появилось слабое белое свечение. Я отшатнулась, вытаращив глаза.

– Не надо…

– Не бойся.

Свечение струилось по ладони, растекаясь по всей руке.

– Источники непрозрачны, – усмехнулся он. – Как медуза.

Я и сама видела. Сквозь яркое свечение виднелась обычная человеческая рука.

– Глаза у источников как у меня: того же цвета, такие же зрачки.

Я присмотрелась. У кого еще такие глаза? У парня, которого я видела рядом с Чесом.

– Арчер – тоже источник?

Люк кивнул. Черты его лица смягчились от проступившего отблеска, точно от пламени свечи. Странные зрачки. Никогда не видела таких у лаксенов.

– Раньше источников было больше. Сейчас их… почти не осталось.

Я прикусила губу.

– Что же с ними произошло?

Он долго не отвечал.

– Это отдельная история, об этом как-нибудь в другой раз.

Я скользнула глазами по его лицу, потом по белесому свечению, окутавшему руку. Где-то внутри меня возникло странное, безотчетное желание прикоснуться к свечению.

– Давай, – тихо произнес он низким голосом, – потрогай. Это не больно.

Сердце замерло, я подалась вперед.

– Источники… умеют читать мысли?

Он украдкой улыбнулся.

– Некоторые умеют.

О черт. Я остолбенела.

– А ты?

– И я.

Я отодвинулась назад. Выходит, я была права. Бог мой, чего я только о нем не думала: плохого, ужасного. Стыд какой!

– Я стараюсь не обращать внимания. Не подслушиваю. Но иногда приходится помимо воли, когда человек думает так громко, хоть уши затыкай. – Наши взгляды встретились. – Ты обычно тихая, но кое-что я случайно уловил: так, обрывки.

– И как я могу поверить, что ты не читаешь мои мысли нарочно? Будь у меня такие способности, я бы точно не удержалась.

Свет вокруг его руки пульсировал.

– Ну да. Прочтешь, а там черт-те что.

От такой грубоватой прямоты я потеряла дар речи.

Почему-то захотелось извиниться.

– Прикоснись к свету, – уговаривал он. – Ведь тебе хочется. Это я не мысли читаю, у тебя все на лице написано.

Люк был прав: ужасно хотелось – первый признак сумасшествия.

С трудом сглотнув, я качнулась вперед. Как в замедленной съемке, мои пальцы потянулись к свечению. От руки исходило мягкое, необжигающее тепло. Сжавшись, я коснулась света. Мои пальцы окунулись в него, и по коже затанцевал электрический разряд. С легким покалыванием мерцание перетекло на мою ладонь.

Дыхание перехватило.

Касаться свечения было совсем не больно. Как будто между пальцев струился нагретый солнцем воздух. Сияние окутывало мою ладонь подобно язычкам пламени. Это был не простой свет, а энергия, чистая энергия, которой можно подчинить оружие, как то, что убило отца.

Я отдернула руку и прижала ее к бедру.

Свечение померкло, и рука Люка приняла обычный вид. Его зрачки странно расширились.

Я откашлялась.

– А что еще ты умеешь?

Он долго не отвечал, просто смотрел на меня, словно я была головоломкой, которую он никак не мог разрешить. Наши взгляды встретились, и мы пристально изучали друг друга. У меня опять перехватило дыхание. Между нами вспыхнуло какое-то неожиданно острое чувство. Пытаясь справиться с собой, Люк поспешно отвернулся.