Самая темная звезда

– Я тут тебе кое-что принес. Подарочек.

Я удивленно вытаращила глаза, когда он достал из кармана маленький черный предмет, похожий на кусочек пемзы, которым я пользуюсь в ванной.

– Погоди, это тазер?

– Нет, электрошокер.

Я нахмурилась, подавляя в себе желание его выхватить.

– Разве это не одно и то же?

– Тазер действует и на расстоянии, и вблизи, а шокер – только вблизи. Даже странно, почему такими до сих пор не обзавелись все подряд. Батарейки уже внутри, так что можно пользоваться. Прижимаешь к телу нападающего и нажимаешь кнопку. Проще простого… Человека ненадолго парализует, а лаксена, гибрида или источника вырубит на пару минут. А если лаксен, гибрид или источник ранен, выиграешь еще больше времени. – Люк отдал шокер мне. – Без нужды не включай.

– В смысле, против тебя?

Я взяла шокер и удивилась, какой он легкий.

Люк усмехнулся.

– Кнопку видишь? Сдвинь ее вперед – появится красный свет. Значит, все готово. Остается лишь нажать.

Захотелось попробовать, и я коснулась кнопки большим пальцем. Зажегся красный огонек, и между электродами щелкнул разряд.

– Здорово. – Люк отстранился и одобрительно закивал, а я с усмешкой положила шокер на тумбочку. – Спасибо.

Он пожал плечами.

– Надеюсь, он тебе не пригодится. Мы должны найти этого ублюдка, а пока что с тобой всегда будет кто-то из нас.

– Но…

– Персик, это не обсуждается.

– Я тебе не Персик, – огрызнулась я. – Каким образом ты все время будешь за мной наблюдать? Это невозможно.

– Больше он тебя не обидит, обещаю.

– Почему?

– Ты меня спрашиваешь?

– Да, тебя. Какое тебе дело? Мы же едва знакомы. Почему ты…

– …не хочу, чтобы тебя покалечили или убили? Ну, даже не знаю. Может, потому, что я порядочный источник?

– Ты защищаешь всех беспомощных людей, которых встречаешь?

– Нет, не всех, – медленно ответил он, – только особенных.

– Люк.

Парень вздохнул и вновь перевел взгляд на фотографии.

– Только ты можешь задать такой вопрос.

– И только ты можешь увильнуть от ответа, – парировала я.

– Потому что знаю, как тебе это нравится. Наверное, тебе сейчас даже смотреть на меня противно, но, хочешь не хочешь, придется немного потерпеть.

– Подожди. Что? С чего ты это взял?

– Разве не так? Я ведь только что сказал, что убил…

– Я слышала, – оборвала его я, не желая, чтобы он вновь повторял эти слова. – Я не знаю, что сказать, и мне даже подумать страшно, что детей превращали в чудовищ. А еще мне жаль, что люди, заботившиеся о них, пострадали, и чертовски несправедливо, что ты попал в безвыходную ситуацию.

От удивления он широко раскрыл глаза.

– Ты правда так думаешь? Что я был вынужден так поступить?

– А что еще тебе оставалось делать? Люк, меня там не было. Я не знала этих детей, и я… тебя плохо знаю. Но, мне кажется, ты на это решился только от безысходности.

– Да, – сказал он хриплым голосом.

– Мне очень жаль. – Он собирался что-то сказать, но я перебила. – Всех вас жалко. И этих детей, и тебя… Просто жаль. – Меня захлестнуло мощной волной гнева. – И так стыдно, что в этом замешаны мои мать… и отец. Ты не представляешь, как мне трудно не высказать все матери. Столько уже накипело.

Люк как-то странно притих.

Я потянулась к нему, желая хоть как-то его утешить. Помедлив в нерешительности, я положила руку ему на плечо. Люк вздрогнул как от ожога, но не отодвинулся.

– Просто не представляю, каково тебе пришлось.

Он накрыл мою руку ладонью.

– Какой-то гад из-за меня тебе руку сломал, а ты хочешь меня успокоить?

Я пожала плечами и отстранилась.

– Да, а почему нет?

Люк открыл рот, будто хотел что-то сказать, но отвернулся.

– Выходит, у тебя ничего такого не было?

– Чего?

Я наклонилась к нему ближе.

– Ты не ходил с друзьями на вечеринки. Не переодевался в костюмы на Хэллоуин. Не опаздывал, потому что проспал. Не менял фотографии в «Фейсбуке» по три раза в час просто так. Никаких снимков? Воспоминаний?

– Воспоминаний? У меня сохранились воспоминания. Некоторые… приятные, – признался он. – Эти воспоминания связаны с тем временем, когда я сбежал из «Дедала».

Я сразу же поняла, о ком он говорит.

– Воспоминания о подруге? Как ее звали? Надя?

Люк поник.

– Тебе ее не хватает?

– Каждую минуту, – с горечью усмехнулся он.

Мое сердце сжалось, но любопытство переполняло.

– У вас с ней что-то было?

Дурацкий вопрос. Если мой отец виновен в ее смерти, это произошло четыре года назад. Люку тогда было где-то четырнадцать, а ей – тринадцать. Впрочем, встречались мне парочки и моложе.

– В смысле? – Он засмеялся, и снова с какой-то печальной ноткой. – Куда уж мне.

О-о-о, я расстроенно поджала губы. Все это было так мило и немного грустно.

– А ты… – раздумывая, не захожу ли я слишком далеко, я облизала губы, – ее любил?

Люк прикрыл глаза, и его прекрасное лицо исказилось от боли. А потом его будто прорвало, он открыл глаза и горячо отрезал:

– Люблю больше жизни.

К горлу подступил ком, и я чуть не расплакалась. Он сказал «люблю», а не «любил», значит, любит до сих пор, хотя ее больше нет. Как красиво. Как чувства в книгах.

Люк отвел взгляд от фотографий. Глаза его затуманились.