Самая великолепная ночь

– Да, я отступил от написанного. Но в тексте все слова были только о любви. А это не мое. Мое – это защита. И обладание. Не самые романтичные понятия, но мое сердце воспринимает только их.

Оливия медленно кивнула:

– Это я уже знаю. Смысл твоей клятвы более чем понятен. А я лишь произнесла заученные слова. А этого мало.

– Ты поняла это только сейчас?

– Нет, я… – Оливия ненадолго задумалась. – Тарек, меня никто не пытал, и я не жила одна в пустыне. В моей жизни не было таких жертв, как у тебя. Но я обещаю всю жизнь приносить тебе только удовольствие. Я никогда не прогоню тебя. Я обещаю, чего бы это ни стоило, доказать тебе, что ты не такой, каким тебя сделали. Ты настоящий мужчина. И я сделаю все, чтобы ты чувствовал себя таковым.

Говоря последние слова, Оливия медленно сняла пояс свадебного платья. Затем перешла к маленьким пуговицам – так же медленно, как будто к этому действию нужен особо серьезный подход.

Полностью расстегнув платье, Оливия скинула его с плеч. Будто шелковая река стекла по ее телу на пол.

Под платьем она была обнаженной. И Тарек лишился возможности дышать.

Он еще ни разу не видел обнаженной женщины. Только рисунки, статуи, картины и прочие творения безымянных творцов. Ни одно из них не способно отразить то, что Тарек видел сейчас своими глазами. Ему пришлось стиснуть зубы, чтобы не потерять контроль над собой.

Оливия стояла в золотистом свете свечей. Над ее головой словно образовался сияющий нимб. Каждый изгиб, каждая линия ее тела купалась в этом мерцающем свете. Она околдовала его. Тень на ее ключицах, округлые груди с заострившимися бледно-розовыми сосками, тонкая талия, стройные бедра и темный треугольник между ними.

Отныне и навсегда этот образ станет для него символом женщины. Именно его он будет вспоминать, услышав само слово «женщина».

Все остальные в сравнении с ней моментально померкли.

– Мне кажется, на сегодня хватит разговоров, – сказала она. – Предлагаю заняться чем-нибудь другим.

Автор книги упустил этот важный момент. Он ни словом не упомянул, что в преддверии секса мужчине нечем дышать. А еще, что от желания мужчина может испытывать физическую боль. Что у мужчины могут трястись руки. И что от страсти можно окаменеть еще до того, как дотронешься до предмета вожделения.

Тарек думал, что выучил все, и лишь теперь понял, что его знания так и остались на нулевом уровне. По всему выходило, что в сексе теория не очень-то помогает. Она не учитывает, какой может быть женщина. И что при этом может чувствовать он, Тарек. Как доставить ей удовольствие? Как оправдать ожидания от нового мужа, не ударив лицом в грязь?

Он думал, что сможет контролировать ситуацию с первой до последней минуты. Каким же наивным он был! И как нелепо он, должно быть, выглядит сейчас, стоя перед обнаженной женщиной.

Но вот Оливия сама пошла к нему. Груди подрагивали в ритм каждому шагу. Она смотрела в глаза Тареку и, видимо, понимала все его чувства в деталях.

– Я рада, что тебе нравится мое тело, – сказала Оливия.

– Ляг на кровать, – то ли приказал, то ли взмолился Тарек голосом, незнакомым даже ему самому.

В отличие от всего остального, это было ему не впервой. Бывало, в пустыне он так долго был один, что, когда впоследствии произносил слово, его голос звучал как чужой.

Оливия остановилась, светлые брови поднялись вверх.

– Не знала, что ты будешь командовать.

– Я тоже. Но ляг на кровать.

Он должен вернуть контроль над ситуацией. Иначе результат всего дня, всех последних недель может оказаться не в его пользу.

Оливия медленно отвернулась, и Тарек получил возможность насладиться ее видом сзади. Ямочки на пояснице, прямо над упругими ягодицами. Нежный изгиб покачивающихся при походке бедер. Даже в его фантазиях Оливия не была сложена столь идеально.

Тарек ощутил, как в венах закипает кровь. Красивая, сексуальная женщина подчиняется его приказам. Ласковая, обнаженная, сексапильней которой нельзя и представить. Готовая сделать все, что он скажет. Она всегда была инициатором их физической близости. Сегодня он возьмет эту роль на себя.

Только так – и никак иначе.

Оливия присела на край кровати, пристально глядя на него.

– Откинься, – сказал Тарек.

По выражению ее лица было видно, как много всего она хочет спросить. Но Оливия повиновалась. Она глубоко дышала, ее грудь вздымалась и опускалась снова. Любой художник, увидев такую картину, схватился бы за кисть.

– Положи руки за голову.

Оливия покорилась. Дрожь сотрясала тело Тарека. Ей неизвестен его маленький секрет.

И если все пройдет хорошо, она и не узнает.

Тарек приблизился к кровати – к тому самому месту, откуда открывался наилучший вид. Оливия лежала, поставив на кровать согнутые в коленях ноги. Тарек сделал шаг вперед. Затем еще один. С каждым шагом напряжение в груди становилось все сильней, дышать было уже невозможно. Подойдя к кровати вплотную, он пригнулся и уперся рукой в матрас. Вторую руку он протянул к ее лицу, провел пальцами по подбородку, затем по ключице. Потом по линии ее нижней губы. Оливия лежала с закрытыми глазами. Он слышал ее спокойное, размеренное дыхание.