Самая великолепная ночь

– Я про нас, – сказала Оливия и положила руки Тареку на запястье. – Родители пропустили мой пятнадцатый день рождения. Это такая мелочь в сравнении с тем, что пережил ты. – Она аккуратно провела пальцем по его загрубевшему шраму. – Но на мне это оставило рану. Невидимый шрам. Я сама испекла торт. Первый раз в жизни. И все же на мой день рождения был торт. А ты был лишен и этого.

– Оливия, – сказал Тарек хрипло, грубо. – Не умаляй свою боль лишь потому, что я страдал больше.

Оливия тяжело сглотнула.

– Это мудрый совет.

– Я долгие годы был один. У меня было время набраться мудрости.

– Теперь я это вижу. – Она надолго закрыла глаза. – В тот день рождения… Я знала, что Эмили останется в больнице. Слишком низок был уровень тромбоцитов. Но я попросила родителей приехать хотя бы на ужин. В мой день рождения. – Оливия заморгала, не давая проступить сухим, обжигающим слезам. – Они не приехали, – сказала она шепотом. – А я ждала и ждала. Но их не было. – Оливия чувствовала, как под ее пальцами напряглись мышцы Тарека. – Тогда я выкинула торт. Есть его в одиночку было слишком тяжело.

– Оливия…

– Это еще не все, – продолжала она. – Родители приехали ночью. Я не выдержала и стала на них кричать. Почему они не нашли два часа на мой праздник? Мне всего лишь было нужно, чтоб они просто побыли со мной. Отец просто смотрел на меня, а мама плакала. Потом отец сказал, что это не их выбор. Они не хотели сидеть в больнице с умирающим ребенком. И как я посмела ревновать к Эмили, когда она умирала, а я… А я до сих пор жива. Я не имела права жаловаться. После этого родители изменили свое отношение ко мне. Изменилось все и навсегда.

– И тогда ты уехала, – продолжил Тарек. – Поменяла одну страну на другую.

– Я встретила мужчину, от которого мне ничего не было нужно. Это помогло. Он не мог причинить мне боль, ведь я ничего у него не просила и ничего не ждала.

– Твои родители поступили глупо.

– Нет, – отрезала Оливия. – Они просто оказались в сложной ситуации.

– Видишь, у тебя есть потребность быть честной, – сказал Тарек. – У меня такой потребности нет. Но родители причинили тебе боль. И я осуждаю их за это.

Оливия резко и сбивчиво вздохнула. Пальцы нежно гладили его израненную плоть.

– А я осуждаю Малика за то, что он сделал с тобой.

– Он морил меня голодом. – Тарек откинулся на спину, глаза теперь смотрели в потолок. – И лишал воды. Чтобы сделать меня сильнее. – Его голос звучал хрипло, почти грубо. – Потому что в пустыне, говорил он, не будет ни воды, ни пищи. Он избивал меня, чтобы я познал силу. Он бил меня кнутами. И он… – Тарек коснулся того места на своем запястье, которое казалось мягче и светлее остальной кожи. – Он очень любил фрукты. Помню, как он чистил кожицу с груши. С тем же успехом он мог срезать кожу и с человека. На моем теле есть тому доказательства.

– Тарек, не может быть! – воскликнула Оливия, чувствуя, как все переворачивается внутри ее.

– Когда я вернулся во дворец, эти воспоминания словно ожили. Вот почему я бродил во сне по коридорам, вооруженный мечом. Чтобы убить призрака… Я снова чувствовал все, что он со мной сделал. Как будто он вновь принялся терзать мою плоть. Я нашел его дневники. В них есть признания, что это он заказал убийство наших родителей. А еще в них есть подробные описания того, что он делал со мной. Мой родной брат. Он предал меня. Впервые я испытал одиночество, когда он привязал меня и исполосовал мне спину лезвием ножа. Тогда я в первый раз ощутил себя скалой. Потому что скалу нельзя убить. Можно изменить ее форму, но изменить ее душу невозможно. Скала всегда остается сильной.

Оливия закрыла глаза, сдавливая подступивший к горлу комок.

– Как он мог это делать? Зачем?

Это были пустые слова. Вопросы без ответов. Без смысла. Но сказать больше было нечего.

– Вот почему я бегу от искушений. От похоти и желаний плоти. Я помню, куда они привели его.

– Но ты не Малик.

Тарек покачал головой:

– Нет. Но он, сам того не желая, дал мне цель в жизни. Он хотел, чтоб я всю жизнь пробыл в пустыне. Чтобы я возненавидел дворец и не хотел вернуться. Чтобы моя воля была слишком слаба для правления. Это и есть промывание мозгов. И со своей задачей он справился на «отлично». В пустыне я укротил свои чувства. Там у меня была лишь одна цель – выжить любой ценой. Все так просто и ясно. А все чудесное всегда просто. И я стал идти к этой цели. Я стал сильным. Благодаря ему, как бы глупо это ни звучало. Он сделал меня скалой. И теперь мне нипочем любые испытания.

– Это игра с разумом, – проговорила Оливия. – На тебя ему было наплевать. Это не он сделал тебя сильным. Ты был сильным изначально. Любой другой сломался бы.

Тарек посмотрел на нее черными, пустыми, ранящими глазами.

– Думаешь, я не сломался?

– Нет, Тарек. Ты не сломался. – Слезы потекли по щекам Оливии. Она положила руку ему на грудь, ощутила под ладонью неистовое биение его сердца.

– Не плачь обо мне, Оливия. Это того не стоит.

– О ком мне плакать, если не о тебе?