Самая запретная книга о Второй Мировой. Была ли альтернатива Сталину?

Во-вторых, и это главное, сломленные ошеломительным тотальным поражением, страшным голодным пленом, лютой первой смертной зимой в лагерях военнопленных, — эти люди мало подходили на роль командиров армии, активно и по своей воле воюющей уже почти год с коммунистами, с Красной Армией, с энкавэдэшными партизанами-диверсантами. Кстати, с той самой Красной Армией, частью которой эти самые командиры являлись еще несколько месяцев тому назад. И для которых воевать с этой Армией означало в первую очередь нарушить ранее данную Воинскую Присягу! По сути, только Каминский и Воскобойник да их ближайшие соратники из числа бывших репрессированных, таких же как и они, не нарушали этой Присяги. Да еще и бойцы бывшего антисоветского партизанского отряда «Витязь». Потому что никогда не давали ее ранее. Потому что с самого начала были против советской власти, против Красной Армии.

По-хорошему, этих всех людей, военнопленных красноармейских командиров, прежде чем ставить на место командиров рот, батальонов, на полковой уровень, необходимо было на несколько месяцев как минимум послать в хороший санаторий. Где хорошенько откормить, подлечить, приставить к ним хороших врачей. Психологов и психиатров. Да, да, и психиатров обязательно! И все это время проводить с ними занятия: не только по общевойсковым дисциплинам, но и в первую очередь по идеологической подготовке. Точнее, по переподготовке, по «перековке». Им необходимо было «разжевать», объяснить новую национальную идею, новое, «национальное», мировоззрение. Чтобы они рвались не «землю в Гренаде крестьянам отдать», а, наоборот, защищать свои земли и своих людей от лютых врагов всего живого на земле — коммунистов- интернационалистов. Надо было «очистить» их мозги от той мощной идеологической шелухи, которой им забили головы за все время подсоветской жизни. И вставить туда прочно и крепко ту самую национальную идею, то самое новое мировоззрение. И только потом, окрепших телом и, главное, духом, подтянутых дисциплиной, воинской дисциплиной, после лагерной «расслабухи» и деградации, неизбежной деградации, их можно было направлять в войска.

Ничего этого сделано не было. Ничего этого даже и не делалось. Во-первых, не было времени и возможности. Не было этих санаториев, не было врачей- психиатров. Не было времени на раскачку, на реабилитацию. Опять же, «фюрер тысячелетнего рейха» панически боялся и патологически ненавидел Русский Народ. Скорее всего потому, что считал: Русского Народа больше не существует. Существует только Советский Народ — носитель ядовитых бацилл коммунизма- интернационализма, жидо-болыиевизма. Эта страшная и вопиющая ошибка стала роковой не только для РОНА и РГО «ЛОС», но и для всего исхода Второй мировой войны.

Сама мысль о создании в составе вермахта мало- мальски крупного воинского соединения (крупнее батальона) вызывала в нем пароксизмы гнева, переходящего в истерику. Потому-то и казачий полк Кононова, к примеру, больше года именовался «батальоном». Хотя и насчитывал в своих рядах почти три тысячи казаков! То есть хорошую кавалерийскую бригаду! Потом, по мере того как вермахт все больше и больше изматывался в неравной борьбе со всегда превосходящими по численности и вооружению войсками противника (пусть даже и ведомыми, скажем так, не самыми умелыми, но в то же время жестокими до патологии к своим собственным войскам советскими генералами), он нехотя, «сквозь зубы», соглашался на создание полков. Затем бригад, затем и дивизий. Но только под эгидой СС, в ее жестких рамках, под ее строгим контролем. И не более того! И каждый раз такое решение явно запаздывало и, по сути, только «било по хвостам».

Да и самой идеи национальной, нового мировоззрения в РГО «ЛОС», в РОНА так толком до конца и не было выработано. Этим занимался интеллигент Воскобойник. Хорошо занимался, талантливо. Но не дали ему «товарищи» времени. Такой же самородок, но только с обратным знаком, чекист-коммунист-особист Емлю- тин 8 января 1942 г. пресек жизненную нить Константина Павловича Воскобойника, поставив тем самым еще раз точку в извечном споре: кто же все-таки побеждает в открытом поединке — благородный человек, интеллигент, рыцарь или лютый в своей тотальной жестокости безграмотный фанатик.