Самарянка

— А куда же сопровождение смотрело? Разведка прошляпила, а они куда смотрели, когда колонна шла по ущелью? — Мишка постепенно начинал что-то соображать.

— Туда же, куда и вы: на местность, на карту. Вас фугасом, а вертолет сопровождения «стингером». Те же самые боевики. Обычное дело на такой войне. Пошли к речке, за камни, а то снайпер тебе в голове дырку быстро сделает.

Мишка оперся на крепкую руку незнакомца и, хромая от сильной боли в суставе правого колена, послушно пошел к бушующей горной реке.

Неожиданно он остановился и снова посмотрел на парня в такой же камуфляжной куртке, но без оружия и даже без бронежилета — без чего они никогда не выходили на боевые задания.

— Слушай, земляк, — Мишка теперь смотрел на него не только с интересом, но и нескрываемым удивлением, — а сам не боишься быть продырявленным? Ты вроде как не на войне. Только балалайки не хватает. Ты кто такой? Где все остальные?

— Ой, как много вопросов!

— Так ответь, наконец, хоть на один.

— Чего ж на один? Только поймешь ли?

— Кончай пургу мести!

— Ладно, не кипятись. Ваше оружие мне ни к чему…

— Ага, у тебя свое есть. Особо секретное, — оборвал Мишка.

— Ну, вроде того. Все равно не поймешь.

— Конечно, куда нам, лапотникам! Ты что, с неба, что ль, свалился?

Незнакомец улыбнулся, глядя на Мишкино недоумение. Он поднял со скалистого аргунского берега небольшой темно-серый камень, отшлифованный водой со всех сторон.

— Смотри, — сказал он, подавая Мишке, — какую совершенную форму создает безжизненная природа. Вода шлифует камень так, как это способны сделать лишь великие мастера. Да и то не все…

— Ты не ответил мне, — оборвал его Мишка.

Незнакомец опустился на корточки и не кинул, а бережно опустил камень в воду, подставляя его пенящимся бурлящим потокам. Потом взял камешки помельче и начал их бросать в речку.

— Сначала ты мне ответь, — он даже не посмотрел на Мишку, продолжая свое занятие. — Почему ты не утонул, когда провалился под лед? Или забыл, как захлебывался ледяной водой, хватался за края проруби, пытался кричать, звать на помощь? Да и кто б тебя услышал в тот вечер, когда ты решил после школы пойти напрямик через замерзший пруд?

— Ничего я не забыл, — сказал опешивший Мишка. — Так все и было. А ты-то, землячок, откуда это знаешь?

— Мы ж договорились: сначала на мои вопросы отвечаешь ты, а потом на твои отвечу я, — незнакомец по-прежнему бросал камешки в речку, не повернувшись в Мишкину сторону. — А помнишь, как погибли пацаны из соседней деревни, когда поехали на рыбалку? Или забыл?

Мишка побледнел и уставился на незнакомца немигающим взглядом.

— Вижу, не забыл, — таким же ровным и спокойным голосом продолжал он. — Поехали утром, обещали к обеду домой вернуться, но не судилось. Погибли. Пьяный шофер на КАМАЗе их раздавил. А ведь ты с ними тоже собирался порыбачить. Да температура вдруг свалила в постель. Ты еще расстроился, а мать уговорила тебя остаться, хоть и поругался ты с ней тогда крепко.

— Хочешь сказать, что я, это, как его — заговоренный, что ли? — выдавил из себя Мишка.

— Я лишь вспоминаю кое-что из твоей жизни, а ты думай. Помнишь, как погиб Санька-сибиряк? Снайпер его снял прямо с брони. Вы рядышком сидели. Неужто забыл?

Оттого, что незнакомец говорил обо всем этом ровным, совершенно бесстрастным голосом, словно воспроизводя то, что запечатлелось в чьей-то памяти, Мишке становилось жутко.

— Чего молчишь? Думай. А кто тебя полчаса назад вытащил из горящего бэтээра? Твоих друзей скоро «вертушка»23 заберет, потом их запакуют в «цинк» — и по домам. А ты здесь. Живой и, можно сказать, почти невредимый. Только головушка — того — бо-бо малость. Но это скоро пройдет. Чего это так тобою судьба распорядилась, на которую ты ропщешь?

Мишка сидел не просто изумленный, а остолбеневший, не зная, что говорить. Он вдруг почувствовал, что этот незнакомец, что сидел у самой кромки бушующей реки и спокойно бросавший в нее камешек за камешком, был не из соседнего батальона «морпехов» или бойцом из другого отряда специального назначения. Он был посланцем из какого-то неведомого, и в то же время очень близкого и знакомого ему мира — из его собственной жизни, где-то записавшейся, запечатавшейся, а теперь воспроизведенной прямо перед ним, словно отснятая пленка.

Внезапное озарение вывело Мишку из оцепенения.

— Хочешь сказать, что ты — мой ангел-хранитель?

Незнакомец кинул еще один камешек в речку и, повернувшись, наконец, к Мишке, засмеялся:

— Зачем ты задаешь столько глупых вопросов? Сам ведь говорил, что нет у тебя никакого ангела-хранителя. Якобы, судьба-злодейка с тобой хороводы водит и злые шутки шутит. Или не говорил этого?

Мишка снова ощутил, как его сковала необъяснимая сила, парализовав способность хоть что-то осмыслить и понять.

— Мало ли чего я говорил, — механически ответил он. — Ты что, везде за спиной стоишь и все слышишь?

Незнакомец снова незлобно засмеялся:

— Смотри, не пропей мозги. Ты их и так не привык напрягать. А они тебе пригодятся.

Мишка хотел что-то буркнуть в ответ, но не нашел ничего подходящего.