Самарянка

Она говорила и говорила об этом незнакомом священнике, служившем настоятелем маленького храма в том же селе, откуда была родом сама Таня. Она рассказывала о нем с нескрываемой любовью и с таким же нескрываемым стыдом перед ним. Ольга, никогда не видевшая этого сельского батюшку, вдруг стала явственно представлять его себе: в простеньком подряснике, с глазами, светившимися добротой и любовью из-под густых седых волос. Ей казалось, что они давно и близко знакомы, а то, о чем ей рассказывала подруга, она уже знает. Таня не стеснялась давать Ольге читать его письма, слова утешения и добрые наставления.

Их дружба становилась все теснее, несмотря на насмешки и колкости со стороны старых подруг по зоне. И тут произошло событие, окончательно перевернувшее Ольгину душу и определившее ее дальнейшую судьбу.

На зону приехала группа миссионеров. Ольга лишь издали видела их: три важных американца с переводчиком и тщедушный пастор, время от времени приезжавший к ним для бесед и проповеди. Заключенных уведомили, что миссионеры будут крестить всех желающих. Для этого освободили специальное помещение, поставив в центре большую емкость, привезенную с промзоны. Но неожиданно для всех миссионеры решили начать со штрафного изолятора, где в одной из одиночных камер сидела Татьяна.

Всех, кто сидел в тесных одиночках, приказали вывести и построить в длинном коридоре.

– Девочки, – нарочито любезно обратилась к ним старшая надзирательница, стараясь угодить и понравиться стоявшим рядом американцам. – Сегодня у нас очень важные и дорогие гости. Они хотят пообщаться с вами, после чего все, кто пожелает, могут принять крещение.

Надзирательница подобострастно посмотрела на американцев и слегка поклонилась им, после чего продолжила, вновь обращаясь к штрафникам:

– А те из вас, кто примут крещение, не только досрочно возвратятся в свои отряды, но и получат от наших добрых гостей хорошие подарки. Надеюсь, вы понимаете меня?

И оскалилась в улыбке, снова угодливо посмотрев на американцев. Те же после слов переводчика, полушепотом общавшегося с ними, в знак согласия подняли туго набитые пакеты с яркими упаковками.

– Тут белье, хоть и ношенное, но чистое, мыло, – пояснила надзирательница, продолжая улыбаться. – Люди заботятся о вас, девочки! Умейте ценить эту доброту!

Один из американцев на ломанном русском тут же добавил, доставая из пакета маленькую коробочку:

– Йес, и очен, очен кароший, настоящий американский гумка!

– Жвачка, – тут же пояснил переводчик.

– Натянул бы себе на голову. Вместо зонтика, – хмыкнула одна из заключенных, нагло посмотрев на американца.

– Не надо, – надзирательница остановила переводчика, – гости и так понимают, что в семье не без урода. Тем более в такой, как наша.

Американцы вопросительно посмотрели на переводчика. Чтобы как–то замять возникшую неловкость, вперед вышел тщедушный пастор:

– Дорогие сестры, вы меня давно и хорошо знаете. Мы будем крестить вас именем Господа и молиться, чтобы Отец Небесный вразумил каждую и отвратил от того греха, который привел вас в это страшное место…

Пастор, видимо, настроился на пламенную проповедь, но в это время из дальнего угла коридора раздался тихий, но очень внятный голос:

– А если мы уже крещены?

Пастор, открыв было рот для продолжения своей речи, от неожиданности закашлялся, но тут же парировал:

– У нас вы будете не «если», а действительно крещенной! Знаем мы про всякие другие крещения, знаем… Водичкой побрызгали, кадилом навоняли – и все!

При этих словах он закатил глаза, снова испытывая прилив эмоционального возбуждения.

– О, дорогие сестры! Когда Господь коснется вас и просветит Своим Духом, вы испытаете поистине неземное блаженство и радость! Эта радость не сравнится ни с чем земным. Ни с чем! Аллилуйя! Слава Господу нашему!

– Бог всех любит! – пастор стал еще больше входить в возбужденное состояние, граничащее с каким-то экстазом, трансом. – И когда вы почувствуете эту божественную любовь, когда вы примете Бога в свое сердце и душу, то поймете, что все земные радости и наслаждения – ничто в сравнении с тем, что дарит наш Бог. Аллилуйя! Слава Господу! Многие из вас пробовали наркотики. Но что такое наркотик в сравнении с Богом? Ничто! Это скажет вам каждый, кто еще вчера был наркоманом, а сегодня уверовал в Господа. Аллилуйя! Аллилуйя!

Уверуйте и вы, возлюбленные сестры! Гоните дьявола, который заграждает вам путь к Богу, забудьте, что вы в тюрьме, а каждая станьте ребенком, которого Господь ласково гладит по головке и ведет с Собою за ручку в царство вечной радости и света…

Пастор подкатил глаза, воздел руки кверху и начал молиться. Он верил, что его жаркое слово уже коснулось сердец тех заблудших овец, что стояли перед ним, и ему осталось лишь вывести из этого мрачного коридора. Уловив приподнятое настроение пастора, надзирательница обратилась тоном, уже не терпящим никаких возражений:

– Значит, так. Сейчас организованно идем в пятый отряд, там все приготовлено. Потом каждая получает от гостей подарок – и марш по своим блокам. Не каждый день коту масленица!