Самарин

Устраняя небольшие драки, возникающие по ходу, Константин Саввич доплыл до своего ряда и вжался в мягкое кресло. Теперь можно было передохнуть. Через минуту появилась Алла, возбужденная и довольная.

– Вот это театр! Это я понимаю! – выдохнула она.

Константин Саввич ждал успокоения. Однако зал волновался, звенел, выплескивал наверх круглые капли голов и струйки рук, трещал и хлопал креслами, гнал по проходам последние волны зрителей.

И тут на голой сцене возник наклонный столб света, который поискал себе место и уперся в пол, медленно приближаясь к вертикали. В столбе было заметно движение пылинок. Их становилось все больше, наметились неясные контуры фигуры, и в луче образовалась высокая женщина в желтом платье. Она парила в нескольких сантиметрах от пола, надменно поглядывая в зрительный зал. На зал опустилась ночь.

– Папа… – прошептал Витька.

– Это Мэри! – возразил Юрка, пихнув брата в бок.

Женщина сошла со сцены в зрительный зал и пошла по проходу, разглядывая зрителей. В облике женщины была тайна. Тайна пряталась под покровом густой и напряженной тишины, окружавшей фигуру в желтом платье. Константин Саввич успел подумать, что Игорь каким-то непостижимым образом распространяет вокруг себя тишину, но тут же Игорь пропал, а осталась лишь английская загадочная женщина в столбе света. Все ждали, что она скажет.

– Кажется, ветер переменился, – грудным голосом промолвила женщина. – В таком случае, мне пора лететь.

И она мягко улетела в темноту.

Сцену заняла обычная английская семья: родители и двое детей. Они стали там жить и ругаться. Вокруг них нарастал беспорядок, они выбивались из сил, нервничали и мешали друг другу. Четверо обыкновенных английских людей не умели жить, они были смешны и беспомощны. Мелкая суета не позволяла им остановиться и рассмотреть свою жизнь со стороны, как это делал Константин Саввич. Вместо того чтобы прожить отпущенный им кусочек сценического времени в счастье и согласии, они увеличивали мучения вокруг себя, не извлекая из жизни решительно никакой радости.

Константин Саввич смотрел и удивлялся. Ему хотелось сказать им: «Подумайте о звонке, леди, джентльмены и дети! Скоро прозвонит ваш отчаянный и безжалостный звонок. Вы оставите после себя пустую сцену со столбиком пыли. Разве эта мысль не приводит вас в беспокойство?..»

Нет, эта мысль не приводила в беспокойство английскую семью. Они хотели жить богато и весело, а жили бедно и скучно, потому что искали богатство и веселье не там, где оно было.

И тут снова прилетела женщина в желтом платье, странная женщина по имени Мэри. Она появилась, как луч света, и оказалось, что в жизни скучной семьи есть масса неиспользованных возможностей. Мэри не была волшебницей, она просто смотрела на вещи по-другому, а от этого они меняли характер. В пыльном Лондоне жили существа, которые по ночам зажигали звезды, взбираясь на стремянку. Там стоял у фонтана грустный мраморный мальчик и читал книгу. Мальчик много знал, с ним приятно было поговорить. Какой-то толстый человек летал от смеха и радости, упираясь в потолок рядом с люстрой, а по зрительному залу разносили конфеты на подносах, будто в самолетах «Аэрофлота».

Мэри разгуливала по проходам, руководя действием. Дети брали у нее интервью. Она охотно отвечала на вопросы о своем происхождении и привычках.

– Люблю удивляться! – пела она низким голосом. – Как я люблю удивляться, плакать и петь! Удивляйтесь! Вы удивляйтесь, и вы, и вы, а вам-то наверняка необходимо удивляться!

Мэри подошла к Константину Саввичу и сказала, указывая на него:

– У этого мальчика сегодня день рождения! Поздравьте его!.. У нас такая традиция, Константин Саввич, – шепнула она, наклонясь к креслу.

Ударила в потолок музыка, океан голов пришел в движение, подхватил Константина Саввича, сделал его маленьким, невесомым мальчиком с отложным воротничком и принялся тормошить, совать конфеты и пряники, носить по зрительному залу с пением и танцами, передавая с рук на руки. Самарин беспомощно барахтался в детских ладошках, поглядывая на сцену. Там скакали на деревянных лошадях Витька и Юрка, а Мэри, Алла Константиновна и другие актеры играли в жмурки.

День рождения, Константин Саввич, ничего не поделаешь!

Волна выплеснула его в фойе. Там было пусто. Одинокая билетерша дремала на стуле у колонны. В дальнем конце фойе, у гардероба, стоял Самарин и взволнованными руками искал номерок в кармане. Старый гардеробщик подал старому Константину Саввичу его старое пальто. Константин Саввич прошел по гулкому фойе, отодвинул тяжелую дверь и вышел на улицу.

На улице падал первый снег и спешили куда-то люди.

10. День рождения

Константин Саввич доехал до сквера Адмиралтейства и вышел из троллейбуса. Сквозь редкий неуверенный снегопад был виден шпиль с корабликом. Тусклое золото мягко светилось под светом, было зябко. Константин Саввич, поеживаясь, побрел по аллее. За ним оставалась цепочка следов на тонком слое снега. В сквере никого не было, только у знакомой скамейки цыганки в глубине Константин Саввич разглядел группу людей. Он направился к ним.