Самба-храбрец. Сказки и легенды Сенегала

— А ты им скажи, что это просто игрушка, и заиграй на тетиве, как на струне, вот так! А потом спрячь все это на дереве. Каждый день ты будешь залезать на дерево и петь какую-нибудь песенку, пощипывая струну-тетиву.

— Но главное, — продолжал заяц Лёк, — научиться стрелять из лука!

Заяц сам был отличным стрелком, а малыш Гунэ понятливым учеником. Уже через час он стрелял не хуже зайца.

Долго прощались друзья и разлучились только с наступлением ночи.

Когда малыш Гунэ вернулся к логову, он увидел, что львица-мать поджидает его с беспокойством, и услышал, как Серинь-Сокхор говорит ей:

— Мать, я тебя никак не пойму! Стоит ли думать об этом уродце? Наверно, Буки давно уже сожрала его: ведь он совсем беззащитен!

— Замолчи сейчас же! — сердито ответила львица. — Он лучше вас всех. Сила — это еще не все. Малыш Гунэ умнее вас, и, может быть, когда-нибудь он будет вами повелевать.

— Если только мы его раньше не разорвем! — прорычал Серинь-Мугнади.

Но тут появился малыш Гунэ, и львица-мать заворчала на него:

— Где ты был до сих пор?

— Да вот задержался, смастерил палочку и однострунную гитару.

И, пощипывая тетиву-струну, он принялся напевать песенку зайца Лёка.

На другой же день малыш Гунэ взобрался на дерево и спрятал в листве свой маленький лук и стрелы. Он был уверен, что львята их там не найдут. Потому что львы, как известно, на деревья влезать не могут.

Зато дубинку он оставил при себе и никогда с пей не расставался.

Так и жили они, и малышу Гунэ до поры до времени удавалось избегать ссоры с братьями-львятами.

Но вот однажды вечером, когда львята играли в охоту, львица-мать вернулась в логово и сказала малышу Гунэ:

— Дорогой мой малыш, на меня сегодня напали охотники. Видишь, стрела впилась мне в бедро! Рана не глубока, но ведь я понимаю язык людей, и я слышала, как один охотник сказал: «Эта стрела отравлена, и львица не доживет до утра».

Малыш Гунэ тихо заплакал. Он знал, что львица права.

— Дорогой мой малыш, — продолжала львица. — Я знаю, что ты самый разумный и самый сметливый из всех моих детей. Я сегодня уйду в глубь леса, чтобы там умереть, как умирали все мои предки. А тебе я доверяю моих львят. Скажи им просто, что я отправилась в далекий путь, и через несколько недель они обо мне забудут.

— Я тебя не забуду никогда, добрая львица-мать. Но что мне делать с Серинь-Мугнади и с Серинь-Сокхором? Они вспыльчивые и злые, и я их боюсь!

А ты их не бойся! Защищайся — и ты победишь. Я надеюсь на тебя, потому что ты мой любимец.

Сказав так, львица-мать исчезла в темноте и больше уже не вернулась.

* * *

Нелегко пришлось малышу Гунэ с беспокойными братцами! С трудом сохранял он мир в семье и, как мог, заботился о львятах. Они еще не умели охотиться и часто возвращались ни с чем. Пока их не было, малыш Гунэ делал стрелы для своего лука, и иногда ему удавалось подстрелить антилопу. В такие дни львята с жадностью набрасывались на его добычу и наедались до отвала.

Но однажды вечером Гунэ ничего не сумел добыть, да и львята вернулись голодные, злые, усталые и пристыженные собственной неудачей. Увидели львята, что в логове нечего есть, обозлились еще больше и напустились на несчастного малыша.

— Ты что думаешь, мы будем тебя вечно охранять? — зарычал Серинь-Мугнади. — Какой нам от тебя толк? Наша мать уже не вернется и не встанет на твою защиту!

— Покончим с ним сразу! — подхватил Серинь-Сокхор. — Разорвем его и утолим наш голод!

И оба львенка двинулись к малышу Гунэ. Понял он, что ему грозит гибель, и в отчаянии воскликнул:

— Дубинка Лёка, ко мне!

И тотчас дубинка воткнулась одним концом в землю, другим подхватила Гунэ и начала расти, расти, пока не подняла его на такую высоту, что львятам его уже было не достать.

И тогда вступился Серинь-Тиннэ.

— Зачем вам есть этого малыша! — сказал он. — Он такой маленький, что вы все равно останетесь голодными. Пусть лучше живет вместе с нами! Ведь он охотится и приносит нам дичь. Без него нам придется еще хуже.

Два других львенка поворчали, поворчали, но под конец согласились.

— Ладно, пусть малыш Гунэ живет с нами, мы его не тронем, — сказали они. — Но пусть каждый день охотится и приносит нам свою добычу.

Тут дубинка начала уменьшаться, и малыш Гунэ спустился на землю.

Время шло, львята выросли и превратились в молодых львов.

Малыш Гунэ вырос вместе с ними и стал сильным и смелым юношей с острым умом. Теперь его уже трудно было назвать малышом.

Каждый день без особых трудов удавалось ему приносить какую-нибудь дичь своим голодным братьям-львам. Но с каждым днем эта повинность становилась для него все унизительнее. Почему он должен прислуживать, словно раб, этим львам, чванливым, гордым, вспыльчивым, а порой просто грубым?

«Мне бы повидаться с хитрым зайцем Лёком! — часто думал Гунэ. — Он бы мне что-нибудь присоветовал!»

Однажды юные львы совсем вывели его из себя, и он пошел к термитнику, сел и начал напевать колыбельную, которую пел заяц Лёк. И сразу услышал, как издалека ему вторит дудочка. Вскочил Гунэ и пошел на ее звук. И в самой чаще колючих кустарников нашел тайное убежище, где с улыбкой ждал его заяц Лёк.