Самба «Шабаш»

Я не очень удивилась, узнав, что бронежилет этого коротковолосого пирата скрывал нечто другое, чем плоскую волосатую грудь. Мои сомнения возникли в Антиохии из-за трапезундского браслета. Клод в общих чертах рассказала мне свою историю. Такие превращения довольно часто происходят в закрытых мирках вроде сообщества братьев лагуны, где верховодят мужчины. Но Клод давно собиралась создать конкурирующую организацию сестер лагуны. Я немедленно присоединилась к ее проекту, сообщив, что приобрету членский билет, как только проект станет реальностью.

Лилит проснулась после сиесты, и я зашла навестить ее. Снова мешки под глазами и восковая бледность. Она не потеет, но дыхание у нее свистящее. Мы питаемся только консервами. В полдень у нас овощное меню. Опять придется бороться с ней, чтобы она проглотила жизненно необходимые ей витамины.

Пятнадцать часов

Я думала, что выброшу несносную девчонку за борт. И отправилась погулять, чтобы успокоиться. Я до смерти ненавидела себя, когда вернулась к столу. У Лилит после сеанса воплей начался приступ. Грегуар предложил дать ей к вечеру живую воду Хлодосвинды. Он говорит, что мы доберемся до метеора только через два-три дня. Эрментруда сможет что-нибудь сделать. Клод уже встала с постели. А Густавсоны прячутся где-то в трюмах «Альбатроса». Полагаю, они объявили траур по Ринго. И за смерть ежонка Кармилла заплатит.

Шестнадцать часов

Катастрофа. Лилит отказалась спать днем, а утренний кризис был лишь легкой разминкой по сравнению с тем, что нас ожидало. Она вырвала флакон с живой водой из рук Грегуара и с силой бросила на палубу. Тот разлетелся на тысячи осколков. Мы в отчаянии. Что делать дальше?

После обеда

Она уснула, сломленная усталостью. Мы поели вместе с Ренар на носу «Альбатроса». Лагуна в двух тысячах метров под нами, ревут винты, невероятно чистое небо, звезды. Мы не говорили ни о Баньши, ни о Лилит, ни о Дьяволе, но без сверхъестественного не обошлось. Разве можно себя переделать! Клод поведала несколько историй об океане Чудес.

Это море инкогнито— быть может, мы сейчас летим над ним, — образовалось после падения метеора. Его от Микронезии до Патагонии пересекает дрим стрим— течение одухотворенных снов. Моряки, которые никогда не скупятся на легенды, населили его мифическими существами — морскими змеями, левиафанами, гигантскими кальмарами, головоногими моллюсками-отшельниками, сиренами, мегалодонами, способными разом проглотить быка... По словам Ренар, если мы внезапно потеряем высоту, нам каюк. Кроме того, во льдах, к которым мы летим, томятся плененные души погибших моряков. Веселенькая перспектива.

Грегуар заступил на первую вахту. Ренар встанет на вторую. А я немного посплю перед тем, как начать наблюдение за летучими льдами.

17 апреля, заря

Я увидела, как мои мать и отец идут по палубе. И это не были призраки. Они были здесь. И мне не приснились. Когда я вышла из рубки, родители стояли, опершись об ограждение. Поднялся ветер, и корабль стал раскачиваться. Они тут же исчезли, словно распавшись на туманные волокна на летнем лугу. Я никому не сказала о мираже. Наступает день. Грегуар в бинокль наблюдает за лагуной. Потом знаком подзывает меня.

Девять часов

Мы заметили сома, о котором говорил Ван дер Деккен. Он движется тем же курсом, что и мы. Его черное извивающееся тело не короче «Альбатроса». Даже на таком расстоянии он производит ужасающее впечатление. Сом высунул голову из воды и заревел, глядя на нас. Ренар утверждает, что мы уже над океаном Чудес. И действительно, стихии изменили облик. Облака стали более ватными, тени — четкими, а поверхность воды затянул туман. Меня преследует ощущение дежа-вю. Краем глаза замечаю призрачные формы. Пора спать, чтобы восстановиться после вахты. Лилит наслаждается утренним сном.

Полдень

Сомнений не осталось — мы покинули реальный мир и окунулись в призрачность. На меня напал святой Георгий. Старый враг. Опять пытался прикончить меня. Он прятался в тайниках души, поджидая оказии. Океан Чудес, похоже, наделил его телом.

Меня насторожил запах. Когда я открыла глаза, лошадь занимала добрую половину крохотного пространства каюты. Она не смогла пролезть через дверь. В моих вещах рылся мужчина в латах. Святой Георгий художника Карпаччо. Он шумно дышал и вонял немытым телом.

Лошадь заржала, заметив, что я проснулась. Святой Георгий обернулся. В одной руке он держал мои домашние тапочки из лебединого пуха. Его губы скривились в хищной усмешке, которая преследует меня, он выхватил меч и вскинул его... К счастью, в это мгновение появился Грегуар. Он толкнул дверь, которая ударила лошадь в бок, и оцепенел, увидев рыцаря в латах... Святой Георгий вместе с лошадью растаяли так же, как и мои родители утром. В каюте остались лишь вонь и домашние тапочки у изножия моей койки. Перед происшествием они лежали в ящике комода.

Вторая половина дня