Самец (ЛП)

Мой первый оргазм достигает меня в полную силу, и я сжимаю нижнюю губу, чтобы не закричать. Он не прекращает свою атаку, одаривая меня удовлетворенной улыбкой. Следующие несколько минут мы оба целуемся, кусаемся и стонем, пока я снова не достигаю пика. Он набухает внутри меня и издает собственнический стон, посылая меня через край, когда я начинаю тонуть в удовольствии. Все мое тело разлетается на куски, летят искры, после этого я обмякаю и рухну на него.

Ничто не регистрирую, кроме биения его сердца рядом с моим, пока мое зрение не проясняется, и я не чувствую, как его губы нежно скользят по моему декольте.

– Я уверена, что не могу пошевелиться, и мы должны спать вот так, – шепчу я.

– С удовольствием.

– Я серьезно. Все онемело.

– Биззи, если ты хочешь остаться здесь на всю ночь, я с радостью это сделаю.

Я использую всю свою энергию, чтобы сесть и посмотреть ему в лицо.

– Я люблю тебя, Креншоу Беннет!

– Не так сильно, как я люблю тебя, в скором времени, Лизбет Беннет!

Я падаю ему на грудь и закрываю глаза. Ночью он отводит нас в нашу комнату и заботится обо мне.

– Я не могу этого объяснить, Клэр! Это в отличие от всего я когда-либо испытывала в жизни. Вся команда была великолепна, но Ники было не остановить. У него все было в порядке. Когда мы видели его за обедом в воскресенье, он был так спокоен и собран, что никогда бы не подумала, что он играет в Суперкубке. Я никогда в жизни не была так горда, за исключением того случая, когда он вытащил Шоу и Матиса на сцену вместе с ним. Мы с Марией не могли перестать кричать.

Я продолжаю болтать о своих выходных, бредя победой Ники и шансом быть частью стольких мероприятий. Шоу все время был занят деловыми мероприятиями, но это не убавило очарования всего мероприятия.

– Итак, когда вернутся мальчики?

– Шоу возвращается в полдень с Матисом. Команда будет здесь вскоре после этого. В аэропорту их встречают. Парад в среду.

– Моя задница пойдет с тобой на этот чертов парад. Убедись, что Шоу достанет нам лучшие места.

– Обязательно. Мои родители тоже будут с нами.

– Ты почти дома?

– Да, я еду в гараж. Расскажи мне еще раз, почему я согласилась на смену сегодня вечером. Это было глупо. Полеты в четыре утра – отстой.

– Говорила тебе, что это глупо, но ты никогда не слушаешь, – насмехается она.

– Я вешаю трубку, – обрываю я ее и заезжаю на назначенное место.

Внезапно я чувствую смертельную усталость, события последних пяти дней догоняют меня. Мои глаза начинают щипать от усталости, когда я хватаю свою маленькую сумку с пассажирского сиденья, благодарная Шоу за то, что он взял с собой остальную часть моего багажа.

– Ты, должно быть, очень гордишься собой.

Я останавливаюсь на полушаге и, обернувшись, вижу Сашу, идущую ко мне с ненавистью и отвращением во взгляде. Мой желудок падает, когда я обыскиваю гараж и вижу, что мы совершенно одни.

– Саша, что ты здесь делаешь?

– Я пришла поговорить с тобой, как женщина с женщиной. Время оставить это дерьмо прямо здесь.

– Про какое дерьмо ты говоришь? – я изо всех сил стараюсь говорить спокойно.

Я вижу ее впервые за несколько месяцев, с тех пор как она без предупреждения заглянула в больницу. Мне неприятно это признавать, но она все еще красива. Я надеялась, что она взорвется или у нее будут побочные эффекты, о которых говорят беременные женщины, но это не так. Она стройна, подтянута, и у нее идеальный беременный животик.

Ее волосы, макияж и выбор платья для беременных выглядят идеально на ней. Даже с ее мерзким взглядом, которым она стреляет в меня.

– Ты говоришь, что любишь Рена, так что пора тебе понять, что если ты не прекратишь этот фарс нелепых отношений, то лишишь его сына, – она останавливается меньше чем в трех футах от меня.

– Прекрати сейчас же! Я отказываюсь стоять здесь и вести этот разговор. Особенно после всего, что ты сделала со мной и Шоу. Если у тебя есть что сказать мне, это должно пройти через Колдуэлла.

– Чушь собачья! Время адвокатов истекло. Мы уладим это сегодня. Ты не можешь жить жизнью, которая должна быть моей. Мы с Реном идеально подходим друг другу! Я говорила это раньше и скажу еще раз, он ослеплен жалостью к тебе. Это единственное объяснение такого безумного поведения. Ты заставляешь его выбирать между тобой и его собственной плотью и кровью. Ты – ничто!

Одиннадцать лет сдерживаемого разочарования, запугивания и неуверенности, наконец, взрываются, и я выпрямляюсь, отвечая на ее взгляд.