Самец взъерошенный

— Она! – я указал на «штангистку». – Пристала, понимаешь: «Погладь меня, да погладь!» Я отвечаю: «Уйди, противная! Я таких здоровенных не люблю! Мне маленькие нравятся!» Она разозлилась – и давай драться! Тунику вот порвала.

— А потом? – заинтересовалась квота.

— Видишь синяк у нее под глазом?

Квота прыснула и протянула руку.

— Давай, зашью!

Я подумал и потащил тунику через голову. Я допивал вино, когда подавальщица явилась обратно. Тунику она не только зашила, но смыла с нее кровавые пятна. Я с удовольствием натянул на себя чуть влажную одежду и отсчитал два асса – за завтрак и работу.

— Не нужно! – сказала квота, отодвигая монеты.

— Почему? – удивился я.

— Ты ведь Игрр?

Я кивнул.

— Хозяйка с работницами побежали на тебя смотреть. Вход в ацифитеатр стоит денарий, к тому же квот не пускают, а я тебя не только увидела, но еще и накормила. Вот!

Я погладил ее по головке (девчонка зарделась), спрятал деньги и вышел. У амфитеатра нас встретила толпа. Двое из стражниц немедленно вышли вперед и стали прокладывать дорогу. Остальные обступили меня с боков. Теперь я понял, почему стражей явилось так много. «Популярность, блин! – подумал сокрушенно. – Сам виноват! Выеживался вчера…»

— Красавчик! – летело со всех сторон. – Посмотри на меня! Я хорошая!

Напор женщин растянул цепь стражниц, одна из женщин этим воспользовалась и просочилась между ними. После чего повисла у меня на шее.

— Меня зовут Конкордия! – зашептала горячо. – Запомни! Все для тебя сделаю, чего не попросишь! Будешь как орех в меду. Выбери меня!

Она стала лизать мне щеки. Подскочившие стражи отодрали дерзкую и швырнули обратно в толпу.

— Конкордия! – полетело оттуда. – Запомни!

Я только головой покачал. Мы вступили под арку и прошли коридором. Перед лестницей на арену нас встретила женщина лет сорока с багряной полосой на тунике.

— Меня зовут Эмилия, – сказала, с любопытством разглядывая меня. – Я трибун когорты вигилов. Претор поручила доставить тебя в амфитеатр и следить, чтобы не обидели дорогой. Этого не случилось?

Я покачал головой.

— Тогда следуй за ней! – Эмилия указала на «штангистку». – Тебя заждались.

— Почему за ней? – удивился я.

— Твой контракт принадлежит храму, поэтому выводить тебя на арену должен их человек.

«Могли бы кого поприличнее найти!» – подумал я, но спорить не стал. Мы со «штангисткой» поднялись по каменной лестнице и шагнули в распахнутую дверь со створками из деревянных брусьев, обитых железом. При этом «штангистка» пропустила меня вперед.

После полутемного коридора свет ударил меня по глазам. Я зажмурился и вначале услышал шум. Вокруг будто закипал прибой. Тяжелая волна накатилась на скалы, и теперь била в них в неукротимой ярости. Я остановился и почти сразу ощутил толчок в спину. «Штангистка»! – догадался я и прошел вперед. После чего открыл глаза.

Я стоял посреди засыпанной белым песком овальной арены, а вокруг, начинаясь на высоте в два человеческих роста, тянулись к небу трибуны. Они были заполнены до отказа. Даже на беглый взгляд на нас взирало несколько тысяч глаз, причем, исключительно женских. Вытянув шеи, они разглядывали диковинку, некоторые даже вскочили с мест.

— Раздень его! – раздалось сверху. Я узнал голос претора.

— Давай! – толкнула меня в плечо «штангистка».

Я расстегнул пояс и стащил тунику.

— И это! – Она указала на набедренную повязку. – Покупатель должен видеть товар!

«Штангистка» ухмыльнулась, показав щербатый рот. Я пожал плечами. Если они думают меня унизить… У врачей особое отношение к наготе, они видят ее ежедневно и по многу раз. Зажав пояс в руке, я стащил повязку и сунул ее «штангистке».

— Хорошо постирай!

На трибунах засмеялись. «Штангистка» побагровела, но повязку не бросила. Подобрав брошенную мной тунику, скрылась в дверях. Я бросил пояс на песок и поднял руки.

— Всем видно?

На трибунах одобрительно засвистели.

— Покажи что-нибудь! – крикнула претор. Теперь я разглядел ее. Жаба сидела в роскошном кресле под багровым балдахином и, судя по ее довольной роже, упивалась моментом. – Спой что-нибудь или станцуй, как вчера в храме.

На трибунах опять засмеялись. Я подумал и стащил сандалии, бросив их рядом с поясом. Затем отошел к краю арены и поднял руку.

— Вольные упражнения! – крикнул, подражая голосу диктора. – На арене – мастер спорта Игорь Овсяников!

Бежать по песку было труднее, чем по гимнастическому ковру, но я не зря размялся с утра. Песок из-под босых подошв летел назад и в стороны. Акробатическую связку я не делал давно, но почему-то был уверен: тело вспомнит! Ощутив, что разогнался достаточно, я прыгнул и приземлился на руки. Есть кульбит! Второй… Стойка на руках, «угол», шпагат… Снова разбежавшись, я взлетел в воздух, закручивая пируэт, и, перевернувшись через голову, приземлился на ноги. Не двойное, но все ж сальто, да еще с пируэтом. Вот вам! Я победно вскинул руки над головой. Трибуны взорвались овацией. Женщины, вскочив, изо всех сил били в ладоши. Я опустил руки, поклонился и злорадно заметил, как сморщилось лицо претора. Овации стихли.

— Что еще можешь? – продолжила Клавдия. – Кроме, как трясти пенисом?