Сами мы не местные...

Тут же попытался закрыть их, но любопытство — мой самый большой грех. Уж очень интересно стало — что он задумал, я даже приоткрыл один глаз. Зря. Тут же почувствовал, как начинаю тонуть в чем-то вязком, похожем на желе, а оно неумолимо и неспешно словно окутывает мое сознание. Дальше было ощущение падения, будто лечу в какую-то темноту и только повторяющиеся раз за разом слова, удерживали от того, чтоб полностью не потерять себя — '…должен слушаться, слушаться, слушаться'. Не знаю как удалось найти точку опоры, ведь держаться в этой пустоте было попросту не за что. Просто в какой-то миг почувствовал, что именно я начинаю управлять всем окружающим, ощущение всемогущества в своем собственном мирке что ли. Меня даже накрыла какая-то иррациональная эйфория от этой вседозволенности. Слова сами приходили на ум, будто на краю сознания сидел какой-то бес и внушал что и когда нужно говорить.

— Ты мой. Душой и телом. Навсегда. Твоя воля — в моей власти. Ты — слуга, я — господин. Да будет так.

Только после последней фразы меня словно выдернуло из того места, где пребывал до этого мой разум. Открыл глаза и почувствовал, как у меня отпала челюсть. Напротив также сидел тот худющий парень, но из носа у него, не переставая, хлестала кровь. Пока пялился на это, у парня на глазах стали лопаться сосуды, заливая зрачки алым, и сейчас даже непонятно стало какого цвета они были до этого. Мне тут же поплохело, еле сдержал ком, подобравшийся к самому горлу — я просто не выношу запах крови, своей ли, чужой, неважно, а вид — тем более. Самое жуткое — оказалось, что у меня никак не выходило отвести взгляда от его лица, я даже моргнуть не мог.

Чуть в отдалении раздались тихие голоса и хруст поломанных веток, но глянуть в ту сторону не выходило. Я до сих пор не мог оторвать взгляда от уже начинающего корчиться на траве парня. Зато почувствовал, что хватка державших до сих пор меня парней ослабла, даже ноги освободили, но полной воли мне так и не дали, всё также не отпуская и не давая двинуться с места. Впрочем, я и сам не мог, слишком занят был тем, чтоб хотя бы моргнуть. Глаза уже начинало жечь от напряжения.

Сандр Морнио

Пока на бегу пытался застегнуть рубашку, периодически наталкивался взглядом на взбешенного блондина, использующего мухлика Яроша, словно деревенский знахарь — лозу для поиска воды. Мухлик, даже цветом сбледнувший, исправно указывал направление, больше носом, чем телепающимися лапками, вися в руке Гарриша, подобно мешку с…фруктами. Вся толпа неслась на приличной скорости, практически не отставая, только при входе в какие-то дебри (даже не подозревал раньше, что на территории Академии такие имеются!) мы, по сигналу блондина чуть сбавили скорость и уже почти крались по кустам. Вдруг Гарриш застыл, словно мраморное изваяние, лишь по трепещущим ноздрям можно было понять, что он находится в состоянии высшей степени ярости. Мият, обогнавший меня почти на корпус, осторожно высунулся из кустов, и выдохнул, мгновенно чернея, зрачки в его глазах приобрели вид узкой вертикальной щели, и на пальцах явственно повылезали когти. Кит что-то прошипел, почти на ультразвуке. Да что они там такое уви…

— …ять! — вырвалось у меня, когда и я отодвинул мешающую мне ветку.

Сначала я ничего не понял, но потом, заново оценив обстановку, чуть в осадок не выпал прямо на землю. Бледный как мел Ярош лежал, растянутый на земле, его руки и ноги крепко держали какие-то ублюдки, рубашка на груди была разодрана, а на скуле наливался синевой огромный кровоподтек. Судя по опухшим глазам, он явно недавно плакал, но больше всего меня поразило абсолютно безжизненное выражение его бледного лица. Ярко-голубые глаза с белого, измазанного кровью, лица смотрели прямо внутрь невзрачного тощего второкурсника, корчившегося рядом с Яром на земле. С тощего, судя по ауре, вампира, во всю хлестала кровь, но зрительный контакт с Яром он не мог разбить.

Холодок пробежал по моей спине, когда я нечаянно заглянул в мертвые глаза своего жениха, и уже не смог оторваться. Лишь тонкое поскуливание истекающего кровью вампира нарушало тишину. И громкий хруст веток, когда Гарриш отшвырнул ставшего теперь ненужным Ярова мухлика. Словно светлая молния, блондин кинулся к брату, тараном сметя со своего пути нага.

— Ради всего…прерви контакт! — летел ему в спину крик нашего куратора.

Блондин в бешенстве обернулся, яростно сверкнув взглядом, и подлетев к распростертому Ярошу, пинками сбил с его ног здорового облома, двух других мощным ударом снял Мият, и подоспевший наг. Гарриш, меж тем, на секунду застыл перед братом, и со всего размаха влепил тому пощечину по уцелевшей щеке.

В воздухе словно что-то мигнуло. Ярош закрыл глаза, схватившись за щеку и весь обмяк. Меня отпустило. Блондин склонился над братом и что-то тихо говоря ему, быстро одел амулет — льдинку на шею. Яроша ощутимо трясло.