СамИздат. Фантастика. Выпуск 2

Его Золотце оказалась сравнительно молодой и очень красивой женщиной, а главное, с умным внимательным взглядом. Правда, аристократка по нашим меркам была чрезмерно накрашена, да еще носила по несколько серег в каждом ухе, но в целом, одета со вкусом. Хотя по статусу ей положено надевать как можно больше украшений, но у неё всего лишь по одному браслету на запястьях и только одна цепочка с большим изумрудом на шее. Шелковая одежда разукрашена яркими цветами, но в меру. На ногах вместо мудреных сапожек простые беленькие кожаные туфельки, скорее, домашние тапочки. Волосы эвпатридки стянуты в высокую прическу, чтобы они не свисали в тарелку и не пачкались.

Раб-прислужник поставил передо мной чашу с водой, помыл мне руки и подал салфетку, после чего я присоединился к общей трапезе, не забывая иногда делать пометки в записной книжке.

Хозяйка дома, узнав, что я прибыл из какой-то неведомой глуши, поначалу смотрела на меня с опаской, считая дикарем. Она, видимо, полагала, что у нас едят вареное мясо, а пьют неразбавленное вино, и не понимала, почему такому варвару доверили учить её чадо. Золотце относилась к обучению наследника рода крайне серьезно, да и сама, как оказалось, была образованной и неплохо владела греческим, поэтому поначалу неодобрительно косилась на меня, хотя выбор мужа оспаривать не смела. Однако когда я сделал тонкий комплимент воинскому искусству её супруга, правда, без уточнения, в каких именно битвах Каэср-старший блеснул своим стратегическим талантом, да еще и процитировали подходящее место из Илиады, она успокоилась. А стоило мне хоть и сдержанно, но довольно лестно отозваться об успехах её сына в учебе, как она растаяла. И не мудрено, кто же сможет устоять, когда нахваливают его детей? В итоге женщина согласилась с тем, что лучшего репетитора им не найти. Уже считая меня за своего, она попросила показать церу и с любопытством просмотрела записи. Когда Золотце вернула блокнот, я дописал в него, что жена Каэсра умеет бегло читать по-гречески.

Хотя сегодня предстояло не торжественное пиршество, а обыденная семейная трапеза, но повара расстарались на славу. Как только еда остывала, на её место приносили новое блюдо. Сначала кусочки жаренного мяса под рыбным соусом, за ними рыба с бобами, опять мясо, на этот раз с сыром, потом сладкие пирожки. Затем колбаски из мелко нарубленного мяса в натуральной оболочке из свиных кишок, гусиная печень, опять жаркое… Все брали пищу понемножку, и, догадываясь о том, что пирушка продлиться долго, я следовал общему примеру и лишь пробовал по чуть-чуть от каждого блюда.

Хотя еды хватало, но за этим ужином больше говорили, чем ели. Делились новостями, рассказывали, что произошло за время отсутствия хозяев, мой ученик декламировал стихи, заученные наизусть. Из желания проявить учтивость ко мне, и заодно, блеснуть ученостью, разговаривали в основном на эллинском. Я иногда развлекал всех какой-нибудь малоизвестной историей об Александросе Македонском, или рассказывал о далекой Индии, полной чудес, и стране желтолицых людей, откуда привозят шелк. Но, все-таки, больше слушал и постоянно строчил стилосом в своей неразлучной цере, записывая все, что видел и что слышал.

Хоть я и старался вкушать поменьше, однако после седьмого блюда почувствовал, что больше не в силах проглотить ни кусочка. К счастью, обед был очень коротким и продлился всего часа три. Видно, хозяин действительно очень устал и хотел лечь спать, а может, он спешил уединиться со своей супругой, по которой сильно соскучился. Каэср даже пару раз прилюдно поцеловал свою дорогую жену, что говорило о том, как сильно он её любит. Впрочем, в домашнем кругу подобное поведение считалось вполне дозволительным.

После ухода хозяев все также поднялись и отправились почивать. Я, уже зевая, собирался лечь спать, но в комнате меня ждал нежданный сюрприз в виде девушки, которую гостеприимный Каэср предоставил в мое полное распоряжение. Ну что же, тронут заботой.