Самиздат в СССР. Тексты и судьбы

Письма в защиту писателей направлялись в самые высокие инстанции: первому секретарю ЦК КПСС, генеральному прокурору СССР, председателю Верховного суда СССР, председателю КГБ СССР, в редакции газет «Правда», «Литературная газета», «Известия». Л. Богораз в своем письме, датированном декабрем 1965 г., высказала протест против ареста за художественное творчество и незаконных приемов следствия: «12 сентября 1965 г. мой муж Юлий Маркович Даниэль был арестован органами КГБ. Он обвиняется в том, что печатал свои произведения за рубежом под псевдонимом Николай Аржак. Следователь сообщил мне, …что произведения Николая Аржака являются клеветническими, антисоветскими, и, таким образом, Даниэль Ю. М. привлекается к ответственности по статье 70 УК СССР[39]. <…> Репрессии по отношению к писателям за их художественное творчество, даже политически окрашенное, расцениваются нашими литературоведами как акт произвола и насилия, даже когда речь идет о России XIX века; тем более это недопустимо у нас сейчас. Мне это казалось очевидным и несомненным. Но вот мой муж арестован. Три месяца сидит в тюрьме за художественное творчество. Его произведения рассматриваются и оцениваются небольшой группой специально отобранных людей, в том числе следователем, который – как я поняла во время допроса – не умеет отличить гиперболу от фактографического описания, сатирическое или фантастическое произведение от документального отчета. <…> Мой муж, как я теперь знаю, опубликовал свои произведения за границей. Как бы ни расценивать его поступок с точки зрения морали, он уголовно ненаказуем. В нашем кодексе такие действия не квалифицируются как преступление, а “Декларация прав человека”, подписанная и нашей страной, в ст. 19 утверждает “…право на свободу распространять идеи любыми средствами независимо от государственных границ”. <…> Вместе с тем официальные лица на официальных собраниях говорят о Синявском и Даниэле как о заведомо виновных людях, чья преступная деятельность и даже преступная сущность не подлежат сомнению. Тем самым нарушается основной принцип законодательства – презумпция невиновности. <…> Все это, вместе с отсутствием гласности, вызывает у меня (вероятно, и у многих других) опасение: не будет ли в дальнейшем судебном разбирательстве нарушена законность, объективность и справедливость? Не предрешена ли судьба моего мужа – независимо от законов, по чьему-то произволу? Вся история ареста и следствия … противоречит принципам демократии, внушает самые серьезные опасения и напоминает времена культа личности, осужденного партией. Я требую немедленного освобождения из тюрьмы моего мужа и Синявского»[40].

Целью этих писем было не только стремление освободить близкого человека от незаконного судебного преследования, но и заявить о неприятии официальной точки зрения на проблему взаимоотношений личности и государства.