Саммерленд, или Летомир

Этан вспомнил стадион племени Кабаньего Зуба, выстроенный из огромных костей, и поверил великану безоговорочно. Зато симпатия, которую он чувствовал к феришерам, особенно после расправы, учиненной над ними приспешниками Койота, улетучилась. Феришеры без всякого повода сбили их корабль, а их самих, даже не спросив ни о чем, бросили в подземелье. Они с помощью чар поработили Туза-великана и наворовали у людей целые горы имущества. Мало того: они украли у миссис Уигнатт ребенка, подменив его собственным отродьем. Все дурное, что он когда-либо читал об эльфах, ожило в памяти Этана. Они бессердечны, жестоки, ни во что не ставят человеческую жизнь и желания, они владеют злым волшебством и накладывают тяжкие заклятья на несчастливых смертных.

— Мы согласны снова сдаться тебе, — сказал Этан под громкий стук, — но за это ты поможешь нам вернуться к нашим друзьям.

Туз, затаивший от страха дыхание, шумно выдохнул и крикнул:

— Идет!

— А после поможешь нам выйти отсюда.

— Клянусь, что помогу, — выпалил Туз.

— Чем бы таким ему поклясться? — спросил Этан у Тора. — Этой Десницей, которую они все время поминают?

— Это недостаточно сильно. — Тор прижал руку к виску. — Лучше Единственным Глазом.

— Зеницей Ока, — поправил великан. — Хорошо, я клянусь вам Зеницей Ока. Нет клятвы сильнее этой. А теперь извините, ребята, но мне придется вас связать, сами понимаете.

Он схватил связку альпинистского шнура и быстро обмотал им Этана и Тора.

— Я не туго, — сказал он при этом. — Только чтобы видимость создать — они ни на что не смотрят внимательно, если только деньги на это не поставили.

Подмигнув своим пленникам, он отодвинул засов и отворил тяжелую дверь. В комнату с сердитыми криками тут же ввалилось несколько десятков феришеров. Они ругали Туза на древнепророческом, шлепали его, лягали и злобно посмеивались. Они, как и племя Клевера, носили узкие штаны, имели такие же золотистые глаза и красноватую кожу, но камзолы шили из какой-то серебристой, блестящей материи. Этан предположил, что это парадная одежда, надеваемая на заседания совета. Их предводительница, на голову выше всех остальных и вдвое толще, была одета в такие же лосины и серебристый камзол, но серебряная корона у нее на голове сразу давала понять, что это королева. Смуглое лицо из-за пудры казалось белым. Она одна не смеялась и не шпыняла маленького великана. Она прошла мимо, даже не взглянув на него, и начала отдавать какие-то распоряжения, но тут увидела у кучи почтовых ящиков связанных мальчиков. Королева захлопнула рот и широко раскрыла глаза со странным прямоугольными зрачками, а после, выгнув брови и сложив руки под пышным бюстом, перевела взгляд на Туза.

При виде феришеров Этана обдало жаром и пальцы ног в башмаках поджались.

— Скажи мне ради своих толстоногих и низколобых предков, Джон Тузик: что делают эти рувины в моей сокровищнице? — Она говорила так же, как Клевер, но в голосе у нее не было тепла — только холод и полная бесчувственность. Своим белым лицом и серебряным нарядом она напоминала Этану маленькую холодную луну.

Повисло молчание. Наконец Джон Тузик, к некоторому удивлению Этана, похлопал себя по животу и сказал:

— Не прогневайтесь, госпожа моя, но я очень уж долго, как вы сами знаете, кормился одними мышами и крысами. Давно, очень давно не высасывал я сладкий мозг из рувинских косточек. — Туз понурил голову и залился вполне правдоподобным стыдливым румянцем. — Не устоял, виноват.

Услышав это, феришеры расхохотались, а королева Шелковица громче всех. Несколько кошельков с золотыми монетами перешло из рук в руки, и Этан удивился: когда это феришеры успели поспорить, что ответит Туз королеве? Уверенность кого-то из них в том, что Туз собирался съесть мальчиков, вызвала беспокойство. Тем временем королева, перестав смеяться, оглядела Этана с Тором равнодушно, без злобы — так смотрят на окно, где отпечатался чей-то палец, прежде чем протереть его.

— Ладно, Мышелов, твое счастье, — сказала она. — Мы весь день провели в дебатах и пришли к такому решению: выйти на солнышко и поиграть. В былые времена мы сыграли бы девять иннингов бейсбола, но увы.

Феришеры стали переговариваться, а Этан подумал: не потеря ли бейсбольного поля их так озлобила?

— Так что, Крысомор, тащи нам ракетки, — это слово королева выговорила с отвращением, — и молотки, и мячи, а потом, так и быть, угощайся.

Великан, кивнув, направился к другой, маленькой двери — за ней он, как видно, и прятался, когда Тор с Этаном хозяйничали в сокровищнице. В смежной комнате Этан заметил два стеллажа с бейсбольными битами. Сокровища, которые хранились там, феришеры, наверно, почитали самыми ценными. Великан, с грохотом порывшись в кладовой, вынес оттуда несколько полотняных мешочков и вывез на тележке снаряжение для крокета.

Королева, вздохнув, посмотрела с тоской на груды бейсбольных бит.

— Ах, Роза-Паутинка, сколько горя ты принесла своей матери. — Королева утерла золотистую слезу и велела Тузу вынести «эту дребедень» наружу. Великан, бросив пленникам предостерегающий взгляд, вышел вслед за феришерами.