Само совершенство

Быки находились в загоне, временно сооруженном в непосредственной близости от основательного деревенского дома, изображающего жилище состоятельного владельца ранчо. Зак делал пометки в сценарии, сидя на раскладном стуле с надписью РЕЖИССЕР. От съемок в павильоне студии было решено отказаться в пользу съемок натурных, хотя на бюджет фильма это повлияло не лучшим образом. Для натурных съемок и был арендован этот дом, вернее, не просто дом, а целая роскошная усадьба в сорока милях от Далласа, с тенистой аллеей и просторной конюшней. Впрочем, источником благосостояния техасского миллиардера, у которого была арендована эта самая усадьба для съемок фильма, было отнюдь не ранчо, а расположенный неподалеку участок, украшенный нефтяными вышками. Фильм, под рабочим названием «Судьба», который сейчас снимался вблизи Далласа, если верить журналу «Варьете», должен был принести Заку очередной «Оскар» за лучшую мужскую роль и за лучшую режиссуру, при условии, конечно, что удастся его закончить, – картину с самого начала съемок преследовал злой рок.

До вчерашнего вечера Зак считал, что хуже дела уже идти не могут. Изначально утвержденный бюджет в сорок пять миллионов долларов был превышен на семь миллионов, и четыре месяца, отпущенные на съемки, давно истекли. И теперь, после нескольких месяцев бесконечных задержек, оставалось снять лишь две сцены, но чувство облегчения и удовлетворенности, которое должен был бы испытывать Зак в предвкушении завершения главного этапа создания картины, сводила на нет едва сдерживаемая ярость, мешавшая ему сосредоточиться на изменениях, которые он собирался внести в следующую сцену.

Справа от него, возле главной дороги, сейчас устанавливали камеру так, чтобы захватить то, что на экране должно было выглядеть как пламенеющий закат с панорамой Далласа на горизонте. Через открытые двери конюшни Зак мог видеть рабочих, устанавливающих в нужных местах снопы сена, и помощников осветителя, которые сновали со своими приборами туда-сюда, выполняя указания оператора. За конюшней, вне зоны досягаемости камер, двое каскадеров отгоняли машины с опознавательными знаками техасской дорожной полиции, которые назавтра предстояло снять в сцене погони. По периметру лужайки, под сенью дубов широким полукругом стояли трейлеры, где гримировались и отдыхали актеры, снимавшиеся в главных ролях. Жалюзи на окнах были опущены, кондиционеры по случаю беспощадной июльской жары работали на полную мощь. Припаркованные поблизости палатки на колесах вели бойкую торговлю охлажденными напитками, их охотно раскупали истекающие потом члены съемочной группы и страдающие от перегрева актеры.

Рабочая группа фильма состояла исключительно из профессионалов – людей, привычных к тому, что порой приходится много часов проводить в ожидании съемок короткого эпизода, и всегда готовых явиться к режиссеру по первому его зову. Обычно атмосфера на съемочной площадке была довольно теплой и дружеской, а перед окончанием съемок так вообще праздничной. При нормальном стечении обстоятельств те люди, которые сейчас, явно испытывая неловкость, переминались, разбившись на мелкие группки, возле палаток и молча поглощали прохладительные напитки, уже окружили бы Зака плотным кольцом, перебрасываясь шутками и прибаутками, вспоминая пережитое за время съемок, или с энтузиазмом делились бы соображениями по поводу завтрашнего празднования окончания съемок. Однако после того, что произошло вчера, никто не хотел общаться с Заком по доброй воле, по мере возможности избегая любого контакта с ним, и, разумеется, праздника по поводу окончания съемок никто не ожидал.

Сегодня все тридцать восемь человек, занятых на съемках в Далласе, старательно обходили режиссера стороной, и для них всех предстоящие несколько часов работы казались мукой. И как следствие, каждый, кому сегодня приходилось давать указания, гаркал на своих подчиненных, словно фельдфебель на плацу. И у тех, кто всегда выполнял эти указания расторопно и ловко, сегодня все, как назло, валилось из рук, как это обычно бывает, когда не терпится поскорее покончить с тем, что делать не хочется и противно.

Зак почти физически ощущал исходящие от окружающих флюиды: сочувствие и жалость от тех, кому он нравился, злорадство от тех, кто его не любил или водил дружбу с его женой, жгучее любопытство со стороны тех, кто не питал ни к нему, ни к его жене никаких особых чувств.

С опозданием осознав, что никто не услышал его приказ убрать быков, Зак огляделся в поисках главного помощника и увидел его на лужайке. Тот стоял, уперев руки в бока и запрокинув голову, и смотрел, как взлетает один из вертолетов, на которых отснятый за день материал переправляли в Даллас для обработки. Вращающиеся лопасти подняли облако пыли, обдавая Зака жаром, густо приправленным запахом навоза.

– Томми! – раздраженно заорал Зак.