Само совершенство. Том 1

— Или, может быть, ты хочешь, чтобы я окончательно назвал все вещи своими именами? Так, чтобы уже не могло остаться недомолвок и двусмысленностей? — продолжал настаивать Зак, наблюдая за тем, как все более густой румянец заливает обычно бледные щеки Джулии. Как ни странно, но сознание того, что ее улыбку смогла омрачить мысль о необходимости лечь с ним в постель, вызывало лишь еще большее раздражение и желание выговориться. — То, чем я в данный момент руководствуюсь, не имеет ничего общего с благородством. Мои побуждения гораздо более низменны и естественны. Нам не по тринадцать лет, это — не школьная вечеринка, а потому мои мысли весьма далеки от того, позволишь ли ты мне проводить тебя домой и пожелать спокойной ночи. Факт, может быть, и неприятный для тебя, заключается в том, что я хочу тебя. Более того, у меня есть все основания предполагать, что и ты хочешь меня ничуть не меньше. Причем еще до конца сегодняшнего вечера я намереваюсь окончательно убедиться в этом, после чего уже ничто не помешает мне лечь с тобой в постель н заниматься любовью, пытаясь при этом доставить и тебе, и себе максимум удовольствия, насколько это будет в моих силах. Например, сейчас мне хочется танцевать с тобой, потому что это позволяет мне чувствовать твое тело. И пока мы будем танцевать, я буду представлять себе, что именно и как я буду делать с тобой, когда мы наконец окажемся в постели. Надеюсь, теперь я достаточно ясно высказался? Если мои предложения тебя не устраивают, то тогда, может быть, ты сообщишь мне, что можешь предложить взамен? И мы займемся именно этим. Итак? — спросил он, обращаясь к склоненной кудрявой головке, потому что Джулия упорно продолжала хранить молчание. — Что ты можешь предложить взамен?

Джулия закусила слегка дрожавшую губу и подняла на него глаза, в которых светились ничем не омраченная веселость и желание:

— Как насчет того, чтобы помочь мне сделать небольшую перестановку в кухонных шкафчиках?

— А у тебя нет никакого другого предложения? — недовольно спросил Зак, и Джулия поняла, что он настолько раздражен, что утратил обычно присущее ему чувство юмора.

— Честно говоря, — сказала она, опуская взгляд и пытаясь сосредоточиться на раскрытом вороте рубашки, — это и было другим предложением.

— В таком случае, какое же первое? И, пожалуйста, не нужно делать вид, что ты сейчас настолько нервничаешь, что готова заняться перестановкой на кухне. Я бы, может быть, тебе и поверил, если бы уже не имел возможности убедиться, что ты способна сохранять полное хладнокровие даже под дулом пистолета!

Джулия мимоходом подумала о том, что вспыльчивость и тупость явно не относятся к тем качествам, которые ей нравятся в мужчинах, но уже ничего не могла с собой поделать, равно как и не могла заставить себя прямо посмотреть в глаза Заку. Поэтому она еще ниже опустила голову и тихо произнесла:

— Ты прав. Мне действительно удавалось сохранять полное хладнокровие под дулом пистолета. Потому что я была абсолютно уверена в том, что ты не причинишь мне никакого вреда. Но зато тебе удалось полностью лишить меня самообладания с того самого момента, как я проснулась в гостиной сегодня вечером.

— И чем же именно? — продолжал настаивать Зак.

— Хотя бы тем, что заставляешь меня постоянно думать над тем, собираешься ли ты меня наконец поцеловать так же, как вчера вечером… И если да, то почему иногда мне кажется, что тебе этого совершенно не хочется, ведь…

Последнюю фразу она договорить не смогла, потому что страстный поцелуй закрыл ей рот. Жадно зарывшись пальцами в ее волосы, Зак как бы искал подтверждения только что услышанным словам. И он получил его: тонкие руки обвились вокруг его шеи, теплые губы жадно прижались к его губам. Он почувствовал фантастическое наслаждение и радость, такую сильную, что она была почти невыносима.

Пытаясь хоть как-то загладить свою прежнюю грубость, Зак старался быть как можно более нежным. Сначала его губы и язык мягко прошлись по бархатистому виску, щеке, контуру губ, как бы запоминая их очертания, и только потом он наконец начал осторожно приоткрывать языком ее рот. Он напоминал голодающего, который, пытаясь утолить голод, сначала усиливает его. Кроме того, женщина, находившаяся в его объятиях, оказалась на редкость способной и весьма нетерпеливой ученицей. С готовностью откликаясь на ласки, ее тело и губы чутко реагировали на малейший намек с его стороны.