Самодержавие и конституция

Немало было встреч Столыпина с кадетами Второй Думы. Однако в общественном сознании эпохи запечатлелась лишь последняя. 2 июня 1907 года в 11:30 вечера Булгаков, Маклаков, Струве, Челноков прибыли на Елагин остров для переговоров с премьером. Они пытались убедить главу правительства повременить с роспуском Думы, настаивая на том, что деловая работа нижней палаты как раз налаживается. В итоге доводы депутатов не возымели успеха. Тем не менее, прощаясь, Столыпин заметил: «Желаю с вами встретиться в Третьей Думе. Мое единственное приятное воспоминание от Второй Думы – это знакомство с вами. Надеюсь, что и вы, когда узнали нас ближе, не будете считать нас такими злодеями, как это принято думать».

Для многих кадетов такое общение с властью казалось в высшей степени возмутительным. «Эти переговоры оставляют на нашей… одежде трудно выводимые пятна», – писал Д. Д. Протопопов П. Н. Милюкову 6 июня 1907 года. Никто не хотел выставлять эти «пятна» напоказ.

Поэтому и в дальнейшем переговоры с оппозицией были обставлены тайной. В период работы Третьей Думы свои услуги посредника между кадетами и правительством предложил публицист Н. А. Демчинский, который мечтал, что когда-нибудь П. А. Столыпин «мог [бы] войти в Думу под руку с П. Н. Милюковым». Ради воплощения этой «утопии» он устроил тайную встречу Милюкова с Крыжановским, на которой предполагалось обсудить возможность легализации партии кадетов, поскольку Министерство внутренних дел неизменно отказывало партии в регистрации. Правительственного курьера, направленного согласовать время предстоявшей беседы, тщательно обыскали в квартире лидера Партии народной свободы на предмет наличия оружия. Лишь после этого Милюков, выглядывавший из соседней комнаты, согласился принять присланного чиновника. В назначенный час встреча состоялась. Милюков начал с вопроса:

– Вы желали меня видеть?.. Чем могу служить?

– Помилуйте, Павел Николаевич, – отвечал Крыжановский, – если бы я желал вас видеть, то просил бы разрешения прийти к вам. Демчинский сказал мне, что вы хотите меня видеть.

– Значит, это недоразумение, так как я ему никаких поручений не давал, – констатировал Милюков. – Вы, следовательно, ничего не имеете мне сказать?

– Кроме пожелания доброго здоровья, ничего не имею.

– В таком случае мне остается лишь откланяться, что я и делаю…

– Постойте, раз вы здесь, не станем смущать швейцара и сторожей, что мы подрались и что вы бежите. Присядьте, и сделаем вид, что мы беседуем.

В итоге они общались в течение часа, обсуждая ранее намеченный вопрос – о легализации партии. Это подтвердило подозрение Крыжановского, что в данном случае поведение Милюкова имело тактическую цель: подчеркнуть, что не он, а правительство искало возможности для сближения.

Столыпин регулярно устраивал совещания с депутатами. Порой это происходило поздно ночью, тогда и принимались важные решения. Например, осенью 1910 года «за чаем» у Столыпина представители думского большинства согласились поддержать законопроект о реформе местного суда. Такие собрания могли быть весьма многочисленными. Так, 12 декабря 1909 года на квартире у премьера собрались 30 депутатов Думы и 30 членов Государственного совета.

Столыпин устраивал и так называемые «рауты», на которые приглашались руководители ведомств, депутаты Думы, члены Государственного совета, дипломаты. «Принимал он (Столыпин. – К. С.) с истинно русским радушием. Представители различных лагерей объединялись у столов, заставленных обильным угощением, знакомились друг с другом и вели деловую беседу, которая содействовала выяснению многих вопросов. В этой полуофициальной обстановке и я успел ближе сойтись со многими членами Думы, что потом очень помогало в деловой работе», – вспоминал губернатор И. Ф. Кошко. На рауте обсуждались и политические вопросы. Впоследствии рауты устраивал и премьер В. Н. Коковцов, и сменивший его И. Л. Горемыкин. Приемы проходили на квартирах министра народного просвещения Л. А. Кассо или обер-прокурора В. К. Саблера.

Депутаты и члены правительства регулярно встречались в Таврическом дворце сразу после пленарных заседаний. Столыпин специально задерживался в зале общего собрания, дабы члены нижней палаты могли обратиться к нему с вопросами.