Самое чёрное сердце

Жертва его тоже при жизни особо ничем не отличилась. Флоренс Макадамс, двадцать восемь лет, не замужем, детей не было. Числилась моделью в одной из тех служб эскорта, который на самом деле вовсе не эскорт. Явно пользовалась популярностью у клиентов: высокая эффектная блондинка, наверняка в колледже была королевой выпускного бала.

В общем, пришлось бы изрядно попотеть с поиском подозреваемых, не будь этот самый поиск заведомо лишён всякого смысла.

Наш любитель изысканных цветочных композиций — сидхе, это я точно знаю. Но что-то от меня ускользает. Какой-то мелочи не хватает, чтобы сложить картинку, понять возможный мотив и ухватить след больного ублюдка.

Что за клумба колосится в твоей сучьей башке, а, флорист?

— Ну и что ты здесь делаешь? — послышался за спиной до боли знакомый вкрадчивый голос. Ну надо же, я даже не услышала шагов.

Впрочем, немудрено — Люк, невзирая на свои внушительные габариты, передвигается почти бесшумно. Может, не просто так в каждой второй книжке про вампиров пишут, что они умеют летать, превращаются в летучих мышей, оборачиваются жутковатым чёрным облачком.

Так, уймись, Киро. Ты пара-биолог или где? Ничего такого вампиры не делают, просто у тебя слишком бурное воображение. Такое случается, когда вроде бы думаешь о работе и грёбаном флористе, а мысли всё равно скатываются к ребёнку, которому суждено провести детство в Железном Чертоге. И это в лучшем случае — ему ведь могут подобрать приёмную семейку. Мой отец мне родной, а никаких хороших воспоминаний с ним не связано.

Я обернулась, уже привычно задрала голову, упёрлась взглядом в сильный подбородок и неодобрительно поджатые губы. В ворот рубашки с парой расстегнутых пуговиц. В протянутую мне кружку.

Он что, правда сделал мне кофе со сливками? И с сахаром? Вау.

— Могу спросить у тебя то же самое.

— У меня железобетонное оправдание — я тут начальник, — чуть устало усмехнулся Люк. И вдруг прищурился подозрительно, вмиг напомнив хищную птицу на охоте. — Киро, что случилось?

Вот и что тут прикажете ответить? Отвалите, сэр, я не заказывала очередную душеспасительную беседу? И хотела бы так сказать, но беда в том, что мне просто не хватит духу. Не потому, что Вернер вроде как мой босс — ой, да сколько раз я Брогана посылала по матушке, когда тот начинал наглеть! — просто вид у него уж слишком участливый и даже обеспокоенный, что ли. Словно бы он с трудом душит в себе порыв спрятать меня в карман и унести куда подальше.

Видит Тьма, прямо сейчас я бы предпочла, чтобы он так и сделал.

— Я случилась, как и всегда, — только и пробормотала в итоге, пожав плечами. — Всё в порядке, не бери лишнего в голову.

— Так, — присевший было на край стола, Люциан вдруг встал, посмотрел ещё внимательнее, с явным подозрением, и вдруг протянул руку. Крупную, точно выточенную из мрамора, даже с виду прохладную, с длинными пальцами и едва заметными росчерками голубоватых вен. — Пошли.

И правда прохладная. А ещё очень сильная и крепкая, с суховатой кожей и подстриженными под самый корень ногтями. Прикосновение длилось всего пару мгновений, но мне хватило — я просто вдруг поняла, что не хочу его отпускать, не хочу, чтобы он отпускал меня. И пусть спрашивает что угодно.

— Садись, — приказал он, едва дверь кабинета с лёгким стуком захлопнулась за моей спиной. — Киро, что у тебя случилось?

Подавив трусливый порыв сбежать в окошко — ну не сильна я в этих ваших задушевных беседах! — послушно плюхнулась на ближайший стул. Нервно намотала на палец прядь волос, закусила губу. С чего вообще, блин, начинают такие истории?

Ладно, попробуем с самого главного.

— Пятый месяц кряду я пытаюсь усыновить ребёнка. Смешно, наверное, звучит? Алек говорит, я девочка-беда и меня саму под опеку надо… В общем, меня признали неподходящей кандидатурой для воспитания ребёнка-подменыша. Что уж там, — я сердито всплеснула руками, сетуя на собственную дурость, — сама не понимаю теперь, на что надеялась! Правильно Виктор меня приласкал: шебутная клептоманка, ни больше ни меньше. Возможно, так будет лучше.

— Не для ребёнка, которому придётся провести детство в Железном Чертоге, — возразил Люциан. Шагнул было к своему креслу, но потом передумал и уселся на край стола рядом со мной. — Он ведь там, да? Расскажи подробнее.

— В Чертоге не так плохо, как можно подумать, — заметила я справедливости ради. — Уж точно лучше, чем в обычном приюте. Рэна туда подбросили, как и многих других. знаешь, это ведь делается не из жестокости, а из милости. Или даже из любви, если сидхе вообще способны на что-то такое.

— Не могу представить, в чём здесь милость. И уж тем более — любовь.

Ну конечно, не может. Даже самый злобный и кровожадный вампирюка скорее сдохнет, чем оставит своё потомство без защиты.

— В Сиде очень жёсткие правила на этот счёт: ублюдков и смесков убивают сразу после рождения. Порченая кровь, гибель всего дивного народа… Так пошла традиция подмены детей — под защитой Железного Закона им никак не причинить вреда. Чертог возник уже позднее: чтобы сидхе могли сбагривать людям своих байстрюков, никого не похищая взамен.