Самое дорогое

Заметив изменение распорядка дня Хадузлла, жрец тут же собрал жителей деревни, чтобы обсудить дальнейшие действия.

– Друзья, – обратился к собравшимся Лэг, – наш благодетель, Хадуэлл, оказал деревне неоценимые услуги. Но Хадуэлл устал и отдыхает, нежась в солнечных лучах. То есть наступает час награды.

– Посланец заслужил награду, – согласно кивнул Вэсси, купец. – Полагаю, что жрец должен взять булаву, пойти в рощу и…

– С чего такая скаредность? – удивился Джул, готовящийся стать жрецом.

– Ты прав, – с неохотой признал Вэсси. – Я предлагаю вогнать ему под ногти ядовитые шипы легенбюри.

– Может, шипы достаточны для купца, – возразил Тгара, каменотес, – но не для Хадуэлла. Он заслуживает смерти вождя! Я предлагаю привязать его к дереву и разжечь под пятками небольшой костерок…

– Подождите, – оборвал его Лэг. – Хадуэлл достоин смерти мученика. Отнесем его к ближайшему гигантскому муравейнику и погрузим в него по шею.

Предложение жреца встретили с восторгом.

Уточнив последние мелочи, они назначили время празднества. Деревня пребывала в религиозном экстазе. Хижины украсились цветами. Только Меле, непонятно по какой причине, было не по себе. Низко склонив голову, она пересекла деревню и направилась к роще, где отдыхал Хадуэлл.

Раздевшись по пояс, тот загорал под двумя солнцами.

– Привет, Меле, – помахал он рукой. – Я слышу барабаны.

– У нас будет праздник. – Меле села рядом.

– Отлично. Можно мне поучаствовать?

Меле, не сводя с него глаз, медленно кивнула. Ее сердце таяло при виде истинного мужества. Посланец свято соблюдал древний кодекс, согласно которому мужчина должен притворяться, будто праздник его смерти не имеет к нему никакого отношения. В ее деревне никому не удавалось казаться столь безучастным. Но, разумеется, посланец Тангукари лучше других знает, как нужно вести себя в столь ответственный момент.

– Скоро начнется праздник? – спросил Хадуэлл.

– Через час, – ответила Меле. Еще недавно ей было легко и свободно рядом с Хадуэллом, а теперь словно что-то сдавило сердце. Объяснения она не находила. Застенчиво взглянула Меле на яркую одежду посланца, его рыжие волосы.

– Хадуэлл мог бы сделать что-нибудь еще для деревни? Что угодно! Мы оценили бы твою доброту.

– Конечно мог бы. Но я подумал, что сначала можно и отдохнуть, а потом, не спеша…

– Нет! Пожалуйста! – взмолилась Меле. – Эти ирригационные каналы, о которых ты говорил. Ты можешь приступить к ним немедленно?

– Если ты хочешь, я готов. Но…

– О, дорогой! – Хадуэлл протянул к ней руки, но Меле отступила на шаг. – Нет времени! Я должна вернуться и оповестить деревню.

Меле примчалась в деревню и нашла жреца в храме Меле рассказала ему о новых планах посланца Тангукари.

– Тогда церемонию следует отложить. Но скажи, дочь моя, чем вызвана твоя заинтересованность?

Меле покраснела и промолчала. Жрец улыбнулся, но затем лицо его посуровело.

– Я понимаю. Послушай меня, девочка. Не позволяй любви отвлечь тебя от истинного служения Тангукари, не отходя от древних обычаев нашей деревни.

– У меня и в мыслях не было такого! – возмутилась Меле – Я просто чувствовала, что смерть мученика – недостаточная награда Хадуэллу. Он заслуживает большего. Он заслуживает Абсолюта.

– За последние шестьсот лет никто не удостаивался Абсолюта, – возразил Лэг. – С той поры, как герой и полубог В'ктат спас игатийцев от ужасных гуилвийских чудовищ.

– Но Хадуэлл тоже герой! – настаивала Меле. – Дай ему время, он проявит себя! Покажет, на что способен.

Старый жрец повозил по полу булаву, глубоко задумался. Тут в храм вбежал Вэсси, купец.

– Пойдемте скорее! – воскликнул он. – Несчастье с Иглаи, землепашцем. Он обошел табу!

Толстый веселый землепашец умер ужасной смертью. Он шел обычным путем от своей хижины к центру деревни мимо старого колючего дерева. Внезапно дерево рухнуло на него. Сотни шипов вонзились в его тело. Очевидцы свидетельствовали, что Иглаи больше часа стонал и метался, прежде чем отошел в мир иной.

Но умер он со счастливой улыбкой на лице.

Жрец оглядел толпу, собравшуюся вокруг тела Иглаи. Кое-кто прятал ухмылку. Лэг подошел к колючему дереву, осмотрел его. Увидел едва заметные следы надпилов, замаскированные высохшей глиной. Повернулся к толпе.

– Часто ли Иглаи подходил к этому дереву?

– Конечно, – ответил другой землепашец. – Он всегда обедал под ним.

Люди улыбались, уже не таясь, гордые подвигом Иглаи. Все заговорили разом.

– А я-то думал, почему он тут ест?

– Должно быть, он все время пилил дерево.

– Многие месяцы. Древесина-то крепкая.

– Молодец, Иглаи, ничего не скажешь.

– Подумать только! Он всего лишь землепашец и не так уж истово поклонялся богу. А устроил себе такую прекрасную смерть.

– Слушайте, добрые люди! – вскричал Лэг. – Иглаи совершил святотатство. Только жрец может разрешить насильственную смерть.

– Не пойман – не вор, – донеслось из толпы.