Самое лучшее случается неожиданно…

– Знаешь, можно быть одной даже в большой компании… а вот быть одинокой рядом с кем-то – тяжёлое испытание… лучше и правда – быть в абсолютном одиночестве. Да, я одна. Но я независима. А независимость и одиночество – это разные вещи. Независимость – это вовсе не отсутствие зависимости, как многим кажется. Это – понимание того, что дверь на выход открыта. И независимость приносит радость, когда у тебя есть кто-то, к кому ты готова триста тысяч километров идти пешком… в моей жизни был такой человек и был кризис. Сейчас я уже стараюсь о нём не вспоминать. Хотя, наверное, мне даже нужно благодарить этого человека за то, что я стала такой, какой стала. Вот так-то… теперь, Виктор, твоя очередь рассказывать. – Она смотрела на меня, и в её глазах я видел интерес.

Я задумался. Как мне сказать, как донести до неё то, что у меня сейчас на душе? Как это представить так, чтобы она не подумала, что я снова тороплю события?

– Я пишу романы, – признался я. – И их издают под псевдонимом «Константин Иванов».

– Надо же! – удивилась она. – И давно начал писать?

– Вот как развёлся с женой четырнадцать лет назад, так и потянуло.

– Понятно – раненное сердце.

– Скорее – душа.

– И какие у нас успехи на литературном поприще?

– Печатаюсь и в России, и за рубежом. Можешь набрать в Интернете «Константин Иванов». Посмотришь все вышедшие книги.

– И когда же ты находишь на это время? Надеюсь, не на работе?

– Нет. На работе писать и думать невозможно. Прихожу домой и пару часов вечером сижу за компьютером. Ещё – в выходные. Если долго не пишу, начинается творческая ломка – портится настроение, хочется выпить чего-нибудь.

– Лучше пиши.

– Я и пишу.

– А сейчас о чём пишется?

Сказать или нет? Скажу. Я мысленно пробежал по страницам ещё не законченного романа. Нужно было выбрать самое главное.

– Встречаются двое, – неторопливо произнёс я. – Они хотят быть вместе и знают, что будут спать вместе. Каждый из них знает, что и другой это знает. Но поскольку они занимают определённые места на иерархической лестнице в обществе, и каждый из них хочет сохранить самоуважение и уважение окружающих, им трудно начать близкие отношения. Ведь любовь – это нечто большое и чистое, но очень тонкое и личное, и её ни в коем случае нельзя спугнуть или сломать. Они несколько раз в неделю вместе ходят на прогулки и в рестораны, приучают себя друг к другу и к вниманию публики… к тому же надо как-то убивать время. Они считают, что впереди у них ещё есть оно – их время. И они не торопят события, всячески оттягивают их. Они правы? Как ты считаешь?

– Возможно, и правы, – задумчиво произнесла Вера. – Но только в том случае, если между ними нет настоящих чувств, нет любви. Возможно, они оба опасаются, что после того, как переспят друг с другом, им придётся найти что-нибудь другое, чтобы замаскировать чудовищную бессмыслицу своего совместного существования. Возможно, поэтому они и не торопят события.

Я изумлённый остановился, повернулся к Вере, взял её за плечи.

– У нас ведь не так? – спросил, глядя прямо в глаза.

Знал, что они могут обжечь, испепелить. И был готов… но сейчас их зелёный бархат излучал тепло.

– Прошу, не торопи меня, – тихо сказала она. – Мне надо привыкнуть, освоиться с тем, что ты есть, что ты рядом.

– А ты всегда со мной. Даже когда я работаю или ложусь спать. Я думаю о тебе.

– Прости… знаешь, я ловлю себя на том, что не хочу верить происходящему. Нет… просто, боюсь поверить… понимаешь? – Она опустила взгляд. – Довериться очень сложно. Вернее, очень-очень страшно. Если я доверюсь мужчине, то ни в ком другом уже не буду нуждаться, потому что Он – это всё, что я хочу… Но скажи мне, Виктор, скольких женщин, которые тебе доверились, ты сделал счастливыми? Можешь не отвечать – я знаю этот ответ. А теперь ответь себе сам, достоин ли ты моего доверия и моей любви, не потеряешь ли интерес к уже пойманной «добыче», не ударишь ли очень больно изменой или предательством в тот момент, когда поймешь, что я «врастаю» в тебя? Ты человек творческий, «охотник за музами» и яркими ощущениями. Довериться тебе – значит сознательно поселиться на действующим вулкане: всё прекрасно, но только до очередного извержения… что останется от меня когда пепел осядет, а лава застынет? Обнажённая обжигающая боль потери?.. Возможно, боль потом и уйдет, но только вместе с чувствами, с ощущением жизни, сделав меня совсем инвалидом… Несчастным человеком. Вы, мужчины, стремитесь приручить женщин. И нам приходится «приручаться». А когда даёшь себя приручить, часто приходится и плакать. Ведь мы с тобой оба знаем, что даже в книжках редкие отношения обходятся без слёз. А в жизни… я боюсь. Я боюсь не тебя – боюсь своих бесконтрольных чувств. Скажешь, ненормальная, да?

Я нашёл её тёплую нежную руку, поднёс к губам и поцеловал пальцы:

– Всё, о чём ты говоришь, нормально, Вера. Всё правильно. Только я никогда тебя не оставлю. Ты мне очень нужна.

Мы не спеша брели по парковой аллее. Вера молчала.

– Ты рассказала мне об одиночестве… расскажи теперь, что такое счастье? – попросил я.