Самое модное привидение

    – Под матрасом, – ответила я, наблюдая, как Ромка запихивает кольцо Глафиры Сергеевны в карман. Может, мне показалось, но сапфир, прежде чем исчезнуть за плотной тканью, как-то по-особенному сверкнул, будто подбодрил меня – не бойся, ты все делаешь правильно.

    – Очень рад, что не пришлось тебя долго уговаривать, – хмыкнул Рома, вновь хватая меня за ворот, – наверное, сидела тут, подсчитывала в уме золотишко, а оно вон как обернулось.

    Не слишком сильный удар – и я полетела на пол. Спасибо Лизе за коврик, купленный на распродаже, – приземление оказалось не очень болезненным. Рома поднял матрас, взял карту, приготовленную для Глеба, и бросился к столу. Развернув бумагу, он стал лихорадочно искать, где же спрятано богатство Глафиры Сергеевны, а я не менее лихорадочно стала осматривать комнату – чем бы треснуть по голове этого маньяка, пока он отвлекся. Взгляд остановился на деревянной вешалке, валявшейся в кресле. Хиленько, но ничего другого нет, если дать резко по голове, а потом еще раз… то кто знает… Вскочив с пола, я метнулась в сторону выбранного орудия. Кричать не имело смысла, на шум прибежала бы только Маринка, от которой особой помощи ждать не стоит, растеряется девчонка – вот и все, да и подставлять ее не хотелось, справлюсь уж как-нибудь.

    Моя инициатива не осталась незамеченной, до вешалки я даже не успела дотронуться – Ромка, оторвавшись от карты, набросился на меня сзади, и мы дружно рухнули на пол. Спасибо еще раз Лизке за коврик. Рыча, проклиная весь мир и делая при этом особый акцент на мою скромную персону, Ромка перешел к более решительным действиям – через несколько минут я сидела на кровати, понуро опустив голову, руки и ноги связаны, рот заклеен черным скотчем. Хорошо же он подготовился – и веревочку прихватил, и кусочек скотча приберег для такого случая, жаль, даже плюнуть не могу с досады.

    – Так-то лучше будет, – оглядев мое униженное положение, зло сказал Ромка, – полежи тут, пока я прогуляюсь на третий этаж, не скучай. Если карта настоящая и золотишко лежит там, где помечено, то я вернусь добрый, и очень больно тебе не будет, если же нет…

    Рома не договорил, многозначительно посмотрел на меня и вышел из комнаты, выключив свет и плотно прикрыв дверь. Сколько он провозится с этим окном? Пять минут, десять? Лихорадочно считая секунды, я попыталась справиться с веревкой, но руки были связаны за спиной, не очень-то удобно спасать свою шкуру в таком положении. Извиваясь, как уж на сковородке, я скатилась на пол. Третье спасибо Лизке за коврик. И что теперь делать, в комнате темно, веревку перерезать нечем, на помощь позвать никого не могу… Надо ползти к двери, если повезет, я как-нибудь ее открою… Мысль оборвалась на середине – дверь бесшумно открылась, и в комнату проскользнул маленький человечек. Глаза еще не привыкли к темноте, но незваного и в то же время желанного гостя я узнала сразу – Казаков Петр Яковлевич собственной персоной.

    – Я так и думал, – торжественно сказал он, потирая ручки, – картина происходящего ясна полностью, приятно, когда теория приобретает четкие очертания.

    Это все, конечно, хорошо, даже прекрасно, но пора бы уже подумать о том, что кое-кто лишен возможности передвигаться и говорить. Возможно, я слишком многого хочу, но нельзя ли меня хотя бы развязать, а уж потом кичиться своим умом и сообразительностью. Начиная сердиться, я стала извиваться и мычать.

    – Не беспокойся, через секунду ты будешь свободна, – успокоил меня Казаков, включая свет и бросаясь ко мне на выручку. – Я всегда рад помочь ближнему.

    – Только не говорите, что вы никуда не уезжали и использовали меня в качестве приманки, – это первое, что я сказала, как только Петр Яковлевич освободил мой рот от скотча.

    – Хорошо, не буду, просто промолчу.

    – Как вам не стыдно, – зашипела я, потирая запястья, веревка оставила следы на коже, которые хотелось немедленно стереть.

    – Честно говоря, мне немного стыдно, но я никогда не мог отказать себе в эффектной развязке. Был в моей практике один случай…

    – Только не сейчас, – взмолилась я, поднимаясь с пола. – Рома убил Светлану Аркадьевну, вы же не хотите, чтобы он избежал наказания. К тому же сейчас он вернется сюда очень злой, надо звонить в милицию…

    Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появился Рома – на лице расстройство, граничащее с бешенством, а в руке та самая оконная рама, которую мы с Димой однажды выковыряли из стены. Да, Рома, карта не настоящая, но не надо принимать близко к сердцу случившееся, ты еще молод, отсидишь лет пятьдесят за убийство, а уж потом начнешь новую жизнь, и все у тебя обязательно получится… Окошко с грохотом полетело к моим ногам, похоже, у Ромы были иные планы на жизнь. Он скользнул взглядом по Казакову, поморщился, посчитав его, по всей видимости, назойливой мухой, и, вынув из кармана нож, двинулся в мою сторону. Милиция, милиция, где ты!!!