Самое необходимое

Действо, которое можно назвать танцем-дамской-разведки, продолжается в среднем от двух недель до двух месяцев; правда, его не увидеть в тех случаях, когда дело открывает кто-то из жителей этого городка. Открытию такого сорта следует походить на церковный ужин в конце недели — непринужденный, радостный и довольно скучный. Но когда новый торговец появляется Со Стороны (это всегда произносится именно так, чтобы были слышны заглавные буквы), танец-дамской-разведки столь же очевиден, как смерть или сила земного притяжения. Когда ритуальный период заканчивается (об этом не объявляется в газете, но каким-то образом это становится всем известно), происходит одно из двух: или торговля входит в более или менее нормальное русло и удовлетворенные покупатели приносят запоздалые подарки и приглашения «заглянуть на огонек», или новое предприятие разоряется. В городках вроде Касл-Рока о маленьких предприятиях порой говорят как о развалившихся за недели, а то и за месяцы до того, как злополучные владельцы обнаруживают свой крах.

Между тем в Касл-Роке была одна женщина, которая не играла по общепринятым правилам, сколь бы незыблемыми они ни казались остальным. Это была Полли Чалмерз, владелица ателье и магазинчика «Шейте сами». Впрочем, от нее, как правило, всегда ожидали чего-нибудь этакого; дамы Касл-Рока (равно как и многие джентльмены) считали ее эксцентричной особой.

Полли олицетворяла собой все, какие только возможно, трудности для въедливых блюстителей социальных норм Касл-Рока. Прежде всего никто не мог четко разрешить самый основной вопрос: была ли Полли Из Города или Со Стороны? Родилась она и выросла в Касл-Роке — это верно, но отбыла с изюминкой Дюка Шихана в своей утробе, когда ей стукнуло восемнадцать. Это случилось в 1970-м, и она возвращалась сюда с тех пор всего один раз, пока не прибыла насовсем в 1987-м.

Тот короткий приезд пришелся на конец 1975-го, когда ее отец умирал от рака прямой кишки. Вслед за его смертью Лоррейн Чалмерз перенесла инфаркт, и Полли осталась ухаживать за матерью. Второй — и последний инфаркт — хватил Лоррейн ранней весной 1976-го, и после того как мать похоронили на городском кладбище, Полли (на которой к тому времени уже лежала, по мнению городских дам, Печать Загадки) снова уехала.

Уехала, по общему мнению, на сей раз насовсем, и, когда последняя из семьи Чалмерз, старая тетя Эвви, умерла в 1981-м, а Полли не приехала на ее похороны, это подтвердило подозрения. Тем не менее спустя четыре года она вернулась и открыла ателье и магазин. Хотя никто не знал этого точно, но похоже было, что для своего нового предприятия она воспользовалась деньгами тети Эвви Чалмерз. Кому еще могла оставить их сумасшедшая старая кляча?

Горячие поклонники la comedie humaine[1] (а таковых было большинство) полагали, что, если Полли будет сопутствовать успех и она останется здесь, львиная доля любопытных подробностей ее прошлого со временем откроется. Но время шло, а прошлое Полли по-прежнему окутывал мрак. И это вызывало немалое раздражение.

Какие-то годы из тех, что ее здесь не было, она провела в Сан-Франциско — вот, пожалуй, и все, что было известно, — Лоррейн Чалмерз была чертовски скрытна в том, что касалось ее своенравной дочери. Заканчивала ли Полли школу там или еще где-то?

Дело она свое вела так, словно училась на специальных курсах и притом неплохо выучилась, но никто не знал этого наверняка. Вернулась она одна, но была ли она когда-нибудь замужем — в Сан-Франциско или в каком-нибудь из тех мест, где она могла провести (а могла и не проводить) какую-то часть времени между Тогда и Теперь? Никто не знал, известно было лишь, что она так никогда и не вышла за того парня, Шихана, — он поступил во флот, служил там, а теперь торговал недвижимостью где-то в Нью-Хэмпшире. И почему она вернулась и осталась здесь после стольких лет?

Больше всего хотелось всем выяснить, что же случилось с ребенком. Сделала ли красотка Полли аборт? Отдала ли кому-нибудь на усыновление? Оставила себе? Если оставила, умер ли он? Или был жив, учился в школе где-нибудь и писал время от времени письма матери? Наконец (неведение просто сводило с ума), он это был или она? Но и об этом никто ничего не знал, и наиболее болезненное любопытство вызывали все вопросы о «нем». Девчонка, покинувшая город с изюминкой в утробе, была теперь почти сорокалетней женщиной, она вернулась и вела собственное дело уже четыре года, но никто и понятия не имел, какого пола было то дитя, которое вынудило ее уехать.