Самое время для новой жизни

– Знаешь что? – сказала она.

– Что?

– Хотелось бы мне быть здесь, когда вернутся гуси.

Глава 44

Линдси уснула, а я, как обычно, не находя покоя, опьяненный близостью, ошеломленный перспективой, которую мы только что обсуждали, спустился в кухню попить. Я даже мурлыкал себе под нос какой-то радостный мотивчик и вдруг в темноте наткнулся на Элисон. Она сидела на табурете у стойки в свитере и шортах, с растрепанными волосами, что было совсем на нее не похоже, и задумчиво пила горячий чай.

– Привет, – сказал я, вспомнив слова Чака о десяти годах.

– Привет.

Я налил себе стакан апельсинового сока, придвинул к стойке табурет.

– Где Джек?

– Спит, – Элисон смущенно улыбнулась, подтверждая наши с Чаком и Линдси предположения.

– Это был первый раз? У вас с Джеком, я имею в виду.

Элисон сделала глоток.

– И первый, и второй, – она улыбнулась шаловливо.

В улыбке ее, однако, таилась печаль.

– Что-то не так? – спросил я. – Десятилетняя прелюдия того не стоила?

Она снова улыбнулась.

– Нет, дело не в этом.

– Что тогда?

– Джек попросил меня переехать и жить с ним.

– В Голливуде?

– Ага.

– Так это же здорово, – воскликнул я, но Элисон лишь молча отпила из кружки. – Не здорово?

– Я ему отказала.

– Не может быть.

Она глубоко вздохнула.

– Я столько лет ждала, когда он уже решится на что-нибудь, и теперь наконец готова жить дальше без него. Мы приехали сюда спасти его, но я, наверное, приехала еще и от него освободиться.

– Он любит тебя, ты же знаешь.

– Знаю, – сказала она тихо. – И я его люблю. Но Джек никогда не будет тем, кто мне нужен, то есть тем Джеком, которого я знала прежде, чем он стал “Джеком Шоу”, – согнув средний и указательный пальцы, она изобразила кавычки. – И никогда не будет любить меня так, как мне бы хотелось. Он изменился и теперь осознал это, он потрясен, напуган и хочет, чтобы я была рядом, доказала ему, что он прежний. Но он другой, и хоть я люблю его безумно, не могу быть рядом потому только, что ему страшно. Я заслуживаю большего.

Она взглянула на меня.

– Ты, похоже, все обдумала, – сказал я.

– Да. И вероятно, передумаю, едва он уйдет, буду кусать локти, но сейчас уверена, что поступаю правильно. Мы теперь в равном положении. Обоим предстоит понять, как жить дальше. Ему – без кокаина, мне – без него.

– Боже мой, – я был огорошен услышанным. – Как тебе, наверное, тяжело.

– Да уж. Столько лет ждала, чтобы он позвал меня. И вот он позвал, а я упираюсь. Чокнутая.

– А по-моему, ты здраво рассуждаешь, – возразил я. – Как Джек отреагировал?

– Нормально. Мы занимались любовью.

– После того как ты сказала “нет”?

Элисон рассмеялась.

– Нужно же было хотя бы попробовать. Зря я десять лет ждала?

– Да ты оторва, – я улыбнулся. – Ты удивишься, но в чем-то вы с Чаком похожи.

– Умоляю, не надо. Мне и так паршиво.

Я допил сок, встал с табурета, чмокнул Элисон в щеку:

– Пошел спать.

– Бен!

– А?

– Ведь наш план сработал? С Джеком, я имею в виду.

– Похоже на то.

– Думаешь, он снова подсядет?

– Не знаю. Не думаю. Я, правда, не думал, что он вообще начнет.

– Вот-вот. Ну, если начнет, это его дело. У меня жесткое правило: спасаю только один раз.

– Согласен, – я поставил стакан в раковину.

– Спокойной ночи, – сказала Элисон.

– Ты в порядке?

– В полном.

Я остановился в дверях.

– Ты ведь знаешь, что делаешь.

– Ага, – ехидно откликнулась Элисон. – Говорить-то я мастер. А через неделю прыгну в самолет и полечу к нему, вот посмотришь.

– Вряд ли. По-моему, на этой неделе жизнь каждого из нас круто изменилась.

– Так-так-так. Что-то вы от нас утаили, а, ребята?

– Обо всем завтра.

Элисон улыбнулась мне, я повернулся и зашагал вверх по лестнице.

Когда на следующее утро Джек вышел из дому, репортеры пришли в исступление. Они буквально лезли друг на друга, стараясь во что бы то ни стало занять положение повыгодней, полицейским оставалось только удерживать журналистов за заграждениями, больше сделать ничего было нельзя. Джек невозмутимо спустился по лужайке к самому шоссе, улыбаясь, вступил в добродушную шутливую беседу с журналистами. Большая часть праздных зрителей за ночь рассосались, но скопище телевизионщиков по-прежнему оставалось внушительным, и каждый настойчиво требовал внимания Джека. “Эн-Би-Си”, “Си-Би-Эс”, “Эй-Би-Си”, “Си-Эн-Эн”, “Хард Копи”, “Эксес Голливуд”, “Энтертейнмент тунайт”, “Экстра”, “Нэшнл инкуайрер”, “Глоуб” и целая куча местных телекомпаний, мне незнакомых. Джек уделил журналистам минут пятнадцать, а затем вернулся в дом с нами прощаться.

– Ну что, Бен? – спросил он, обнимая меня. – Тянет вся эта история на романчик, а?

– Может быть.

– Тогда, если дело дойдет до экранизации, я первый на очереди.

– По рукам.

Джек посмотрел на меня.

– Еще раз спасибо за все, дружище.

– Ты, главное, не начинай по новой, и мы будем знать, что сделали кой-какое доброе дело.

– Кой-какое дело вы точно сделали, – Джек указал на Линдси. – Можете не благодарить, но я вас свел и очень рад.

– Свел, точно.

– Вообще-то это было частью плана.

Джек обнял и Линдси, потом Чака, который несколько раз со всей силы хлопнул его по спине, чтобы подчеркнуть гетеросексуальный характер объятий.