Самое время для новой жизни

Показывали отрывок того самого интервью, что Салли взяла у Чака пару часов назад, но звук приглушили, и слышен был только ее голос за кадром: “Этот мужчина, отказавшийся назвать свое имя, – один из четверых человек, остановившихся в загородном доме, которых полиция подозревает в причастности к исчезновению Джека Шоу”.

– Что она делает! – возмутился Чак. – Меня с работы уволят!

– Расслабься, – посоветовала Линдси. – Не хочешь попасть в телевизор – нечего бросаться к двери и давать интервью.

– Он на журналистку бросался, – заметил я. – Не на камеру.

– Верно говоришь, – ошарашенный Чак разглядывал себя на экране. Потом притих, провел пальцами по голове. – Батюшки, неужели я так выгляжу? Да я изрядно полысел.

Внезапно в кадр вернулась Салли Хьюз, глядя прямо на нас, сказала: “Мы остаемся здесь и будем наблюдать за развитием событий. Для «Фокс ньюс» из Кармелины, штат Нью-Йорк, Салли Хьюз”.

И снова ей удалось не срифмовать “Хьюз” и “ньюс”.

Чак напряженно смотрел в телевизор, пока на экране не появилась студия телеканала на Манхэттене, а потом задумчиво сел на диван.

– Ей это даром не пройдет, – пробормотал он.

– Уже прошло, – заметила Элисон.

Зажужжал пейджер. Чак стащил его с ремня на поясе, глянул недовольно на экранчик.

– Дьявол, – он нажал на кнопку. – Мама.

Пейджер загудел снова, Чак отшвырнул его, и пейджер покатился по полу, забуксовал в осколках пульта – россыпи черной пластмассовой крошки на ковре. Да, электронике в доме Шоллингов в тот день явно не везло.

– Есть хочется, – ни с того ни с сего сказала Линдси. – Кто-нибудь еще хочет есть?

– Я бы поел, – кивнул я.

– И я, – поддержала Элисон.

– Тогда пойдем куда-нибудь поедим, – предложила Линдси.

– Пойдем? – переспросил Чак, глянув скептически в просвет между шторами. – Интересно, что они будут делать, если мы выйдем?

– Вероятно, пойдут за нами, – предположил я.

– Ну и что? – сказала Линдси. – Мы же не узники.

– А полиция? – возразил Чак. – Мы ведь обещали никуда не уезжать.

– Мы отправимся в самый центр города, – заметил я. – В окружении папарацци. Чего ж им еще?

– Белый “форд-мустанг” и предсмертная записка? – предложила Линдси.

Элисон убежала на минуту, вернулась в куртке “пилот” поверх свитера. Мы стояли в дверном проеме, смотрели на нее и улыбались.

– Идем, – скомандовала она.

Джек однажды рассказал мне, что правильно вести себя с надоедливыми папарацци несложно, есть одна маленькая хитрость. “Главное – не давать задний ход, – сказал он и объяснил, что в этом случае тебя не смогут загнать в угол. – Идешь – иди, стоишь – не двигайся с места. Так, во-первых, контролируешь ситуацию, а во-вторых, лучше смотришься на снимках и по телику”.

Только мы ступили за порог, и все журналисты, операторы как один, будто по беззвучному сигналу, сорвались с места, тут же забыв порядок и пиетет к полицейским заграждениям. Мы быстрым шагом направились к “форду” Чака, но свора уже повисла на хвосте. Верный заветам Джека, я удерживал позиции, в результате мне отдавили ноги и едва не съездили по лицу телекамерой. Линдси втолкнула меня на заднее сиденье, сама прыгнула следом, хлопнула дверцей, прижав чей-то длинный микрофонный штатив, который сломался с приятным “хрясь!”. Чак и Элисон успели вскочить на передние сиденья, а вопросы все сыпались, фотовспышки, камеры облепили машину, как гнус. “Вам предъявили официальное обвинение?” – “Где Джек Шоу?” – “Кто из вас Элисон Шоллинг?”

Камеры окружили нас, бились в стекла, репортеры галдели. Тотчас слева у окна рядом с тучным оператором я увидел Салли Хьюз.

– Боже ты мой, – пробормотала Линдси.

– Эй! – заорал Чак. – Поосторожнее, машина!

Он повернул ключ в замке зажигания, включил передачу. Отпрянуть в страхе у репортеров не получилось. Чак наполовину опустил боковое стекло.

– Не могли бы вы очистить дорогу? – попросил он.

Просьба была встречена новым шквалом вопросов. “Вы уезжаете насовсем?” – “Где Джек Шоу?” – “Вы едете к нему?” – “Как вас зовут?”

Чак высунул руку из окна, мягко взмахнул кистью, будто готовился произнести речь и призывал аудиторию к молчанию. Журналисты, учуяв лакомый кусок сенсации для вечерних новостей, сгрудились у окошка Чака, пихались, ерзали, всеми правдами и неправдами стараясь протиснуться поближе.

– Что ты делаешь, Чак? – Элисон лукаво улыбнулась.

– Спокойно. Я знаю, что делаю.

– Это вовсе не означает, что дело кончится добром.

Чак коварно ухмыльнулся, глянул в окошко на репортеров.

– У вас много вопросов, понимаю, мы с удовольствием ответим на все, – сказал он. – Хотите знать, где Джек Шоу? Мы и сами хотим. Никаких обвинений нам не предъявили, потому что мы ни в чем не виноваты. Мы находимся здесь, поскольку обеспокоены судьбой нашего друга.

Последовал очередной яростный шквал вопросов, но Чак отмахнулся.

– С этого момента, – заявил он, – я буду беседовать только с Салли Хьюз.

Разгневанный, недоуменный ропот.

– Почему с ней? – спросил кто-то.

– Потому что она близко знакома с Джеком Шоу, – сообщил Чак как бы между прочим. – Они ведь встречались. Я думал, это всем известно.

Толпа охнула разом, тотчас все повернулись к Салли.