Самойловы-2. Мне тебя запретили (СИ)

Несколько лет назад папа открыл в Вашингтоне подразделение своей адвокатской фирмы. Брайан Смит — ее старший партнер. Я честно рассказываю ему все, как было: избил прохожего на улице за оскорбление в адрес девушки из рекламы купальников. Но я не говорю, что был близко знаком с этой девушкой.

— Он не умер, — сообщает мне Смит. — Получил телесные повреждения, потерял сознание, но жив. Мужчину госпитализировали в больницу, но как только он пришел в себя, тут же выписали. Он безработный, и у него нет медицинской страховки. Дальше без страховки его лечить никто не будет.

Это заявление меня никак не трогает. Несмотря на то, что последние часов шесть я провел с мыслью о том, что убил человека, сейчас я не испытываю ни радости, ни облегчения. Мне абсолютно все равно.

— Я вижу линию защиты следующим образом, — продолжает Смит. — Признать вину, раскаяться, но настаивать на том, что вы защищали честь девушки. Параллельно мы будем договариваться с пострадавшим о мировом соглашении. Это преступление слабой степени тяжести, так что уголовный кодекс допускает мировое соглашение сторон.

— Мне все равно, — безразлично отвечаю.

— Но если не удастся уговорить пострадавшего на мировую, то, согласно уголовному кодексу штата Массачусетс, наказание за побои и причинение телесного вреда — штраф до 1000 долларов или тюремное заключение сроком до 2,5 лет.

— Мне все равно, — повторяю.

Адвоката явно удивляет моя отстраненность. Он объявляет полицейским, что я готов давать показания, и меня начинают допрашивать. Это длится несколько часов. Я не знаю, как проходят допросы, я первый раз на нем присутствую, но вопросы задают совершенно идиотские.

— Вы были ранее знакомы с Полом Кавински?

— Кто такой Пол Кавински?

— Мужчина, в избиении которого вы подозреваетесь.

— Я не был с ним знаком.

— Вы допускаете, что начали избивать Пола Кавински на национальной или религиозной почве?

— Я же сказал, что не был с ним знаком. Я понятия не имею, какая у него национальность или религия.

И еще миллион тупых вопросов после того, как я несколько раз четко и ясно повторил, что начал бить Пола Кавински из-за оскорбления в адрес девушки в рекламе купальников.

Меня выпускают под залог. До решения суда я являюсь невиновным, поэтому, находясь под залогом, имею право продолжать жить прежней жизнью: учиться, гулять, встречаться с друзьями. Нужно только явиться на суд, где мне будет оглашаться приговор. Уголовное наказание вполне реально, если Пол Кавински не согласится на мировое соглашение. Ну или если наше мировое соглашение по каким-то причинам не одобрит суд. Например, потому что я был в состоянии алкогольного опьянения, а это отягчающее обстоятельство.

Когда я поздно ночью возвращаюсь домой из полицейского участка, меня встречает обеспокоенная Джессика.

— Господи, Алекс! — подскакивает с дивана. — Где ты был? — придирчиво меня осматривает.

— В полицейском участке.

— Что? Почему?

— Джесс, тебе лучше уйти и никогда сюда не возвращаться.

Девушка непонимающе смотрит на меня.

— Джесс, уходи, — повторяю более настойчиво.

— Но…

— Уходи! — кричу на нее.

Она открывает рот, чтобы еще что-то сказать, но тут же захлопывает его. Вытирая с щек слезы, быстро собирает свои немногие вещи и убирается прочь из моей квартиры.

Я принимаю контрастный душ, смывая с себя вонь тюремной камеры, и начинаю уборку квартиры к приезду отца. Собираю гору пустых бутылок от виски, грязную посуду и одежду, разбросанную по дому. Когда заканчиваю наводить порядок, просто сажусь на диване в гостиной и жду. За окном уже поздняя ночь, но я не ложусь спать, хотя очень хочется.

Папа приезжает не один, а с мамой. Последний раз я виделся с ними полгода назад на рождественских праздниках. Мне кажется, что из года в год внешне мои родители не меняются, но сейчас они оба будто постарели лет на десять.

— Леша, что произошло? — серьезно начинает отец, пока мама удерживает меня в своих объятиях и плачет мне в плечо.

— Я избил человека. Но это вы уже знаете.

У меня нет желания рассказывать все по третьему кругу. Я сначала в подробностях доложил адвокату, а затем несколько часов отвечал на вопросы полицейских, поэтому я просто оставляю родителей и наконец-то ухожу спать.

Это был бесконечно длинный день, поэтому я моментально отключаюсь.

Мне снится сон, который я уже однажды видел. В моих руках Наташа. Я крепко обнимаю девушку и вдыхаю ее запах, испытывая при этом чувство неземного счастья. Но неожиданно Наташа начинает растворяться. И вот я уже стою один в кромешной мгле, растерянно верчу головой по сторонам, стараясь отыскать Кузнецову.

Кажется, что она где-то тут рядом, возле меня. Провожу руками по воздуху, пытаясь «пощупать» ее. Ощущение — что Наташа везде. Чувствую ее каждой клеточкой своего тела, но не могу увидеть и дотронуться.