Самойловы-2. Мне тебя запретили (СИ)

Вот и сейчас он встает и отходит к ларьку на территории центра, чтобы купить мне сок. Я наблюдаю за тем, как две девушки оставляют свою бабушку и, перешептываясь, идут к этому ларьку вслед за Лешей. Одна из них что-то ему говорит, он ей коротко с улыбкой отвечает, берет в руки сок и возвращается ко мне, даже не оглядываясь на девушек. А они уже достают из карманов телефоны, чтобы нас сфотографировать. Наверняка потом выложат в свои инстаграмы. Папарацци продолжают писать про меня, хоть уже и меньше. Так что Леша теперь тоже стал знаменит.

— Держи, — передает бутылочку мне в руки и садится рядом. — Наташ, холодно, застегни куртку, — и сам тянет молнию вверх, касается ладонью щек и ушей. — Надо было шапку надеть, заболеешь еще.

А я смотрю на него завороженно и тихо говорю:

— Леша, я так тебя люблю.

— И я тебя люблю, малыш, — целует меня в губы. — Сильно-сильно люблю.

Девушки продолжают перешептываться, глядя на нас, а я чувствую себя счастливой от того, что рядом со мной такой внимательный, заботливый и любящий парень.

Через два месяца, когда я уже перестаю верить, что терапия этого центра способна помочь, у меня получается пошевелить пальцами на ногах. Это происходит на утреннем занятии в зале лечебной физкультуры. Я лежу на коврике, упершись в него локтями, выполняю поручения врача, как вдруг мои пальцы дергаются. Сначала я подумала, что мне показалось, померещилось, но потом я смогла подвигать ими вниз-вверх еще раз.

— Получилось? — врач Семен Аркадьевич, кажется, сам не верит своим глазам.

Я не могу ответить голосом, потому что горло сдавил ком, а из глаз побежали слезы, поэтому просто быстро киваю головой, параллельно продолжая двигать пальцами.

— Умница, какая же ты умница, — мужчина в сердцах обнимает меня.

Мне немного меняют программу лечения, теперь делая акцент на разработку стопы. Еще через три недели у меня получается пошевелить ступней полностью, а затем, сидя на коврике, слегка сдвинуть правую ногу в сторону.

Я впервые в жизни вижу в Лешиных глазах слезы, когда я при нем начинаю потихоньку шевелить ногами, правда, все еще оставаясь в сидячем положении. Но для меня и это большой прорыв.

— Наташа, — он спешит заключить меня в свои объятия. — Вот видишь, все получилось.

Я снова от радости плачу в его плечо.

— Мы поставим тебя на ноги полностью. Ты снова будешь ходить по подиуму.

Я безоговорочно и во всем верю Леше, но сейчас он ошибся. Через полгода я научусь стоять без посторонней помощи, делать небольшие шаги, но все-таки не ходить полноценно, и уж тем более по подиуму. Но даже такой результат будет для меня успехом.

В конце апреля я покидаю реабилитационный центр и возвращаюсь в Золотой ручей. Ко мне домой снова начинают ходить врачи, чтобы не потерять достигнутый результат и, может быть, приобрести новый. Постепенно у меня получается передвигаться все лучше и лучше, а в какой-то момент даже получается спуститься с лестницы. Правда, приходится обеими руками опираться на перила, а Леше идти рядом, чтобы в любой момент поймать меня. Но все-таки я делаю это — сама спускаюсь по ступенькам.

— У меня для тебя сюрприз, — говорит мне Леша в один из вечеров перед тем, как уйти к себе домой.

— Какой? — заинтригованно спрашиваю.

— Увидишь. На субботу и воскресенье ничего не планируй.

— Ты же знаешь, что у меня нет никаких планов, кроме врачей и физкультуры.

— Родителям скажи, что мы уедем на выходные.

— Только ты и я все выходные? — удивляюсь с замирающим сердцем.

— Да. Только ты и я.

За девять месяцев наших возобновившихся отношений по понятным причинам кроме поцелуев у нас ничего не было. И сейчас, когда Леша говорит, что мы уедем куда-то на выходные, я эти выходные жду больше, чем ждала в детстве Новый год и день рождения.

Леша заезжает за мной в субботу днем сразу после моих занятий, повязывает на глаза повязку и куда-то везет.

— Почему мне нельзя смотреть? — капризничаю.

— Потому что это сюрприз.

— Но мы же еще едем.

— Ты не должна видеть дорогу.

Надуваю в недовольстве губы, но, естественно, на самом деле не обижаюсь. Чем дольше мы едем, тем сильнее я ерзаю в нетерпении на сиденье. Часа через два с половиной Алексей наконец-то паркует автомобиль.

— Мне уже можно снимать повязку?

— Нет.

Он выходит из автомобиля и помогает вылезти мне.

— Тут далеко идти, я тебя понесу.

Меня удивило, что Леша сказал не брать с собой инвалидное кресло. По его словам, я смогу передвигаться сама. Он привез меня в какой-то маленький домик, где мы проведем выходные у камина?

Алексей подхватывает меня на руки и куда-то несет. Когда человек ничего не видит, у него обостряются другие органы чувств. Я отчетливо чувствую влажный воздух, как будто мы у водоема. Слух улавливает крики птиц и скрип деревянных половиц, по которым ступает Леша.

Догадка закрадывается в голову, и я чувствую, как сердце начинает стучать с утроенной силой. Я уже чувствовала раньше этот влажный воздух, слышала крики этих птиц и скрип этих половиц.