Самоход. «Прощай, Родина!»

Виктор нажал спусковой рычаг. Грянул выстрел, пушка подпрыгнула, ствол откатился назад, звякнула выброшенная из патронника гильза и остро запахло сгоревшим порохом. Заряжающий закричал «Откат нормальный!», но Виктор обратил внимание, что голос у него изменился, сиплым стал. У заряжающего Павла голос звонкий, мальчишеский еще.

Виктор повернул голову и замер: рядом с пушкой стояли два солдата, однако они были совершенно незнакомы ему, а еще и в советской форме старого образца – с петлицами вместо погон.

Виктор скосил глаза – и у него погон нет. Все это было непонятно и странно, тем более что и пушка была ему незнакома. Не его МТ-12, а маленькая, низкая – такие он в старой кинохронике видел, «сорокапятка», или «Прощай, Родина!» – так ее называли пушкари. По сравнению с его «Рапирой» просто игрушечная, и заряжающий вбрасывает в казенник патрон удивительно маленький.

Командир орудия с тремя треугольниками в петлицах кричит:

– Попали! Горит, сволочь! Целься по бронемашине, слева двадцать!

Виктор оторопел – кто горит, почему? И люди вокруг настроены сурово и решительно. А еще – они же незнакомы, но почему-то его за своего принимают.

Виктор приподнял голову над низким щитом: впереди, метрах в трехстах, стоял и дымил настоящий немецкий танк T-II – видел он такой на фотографиях и в хронике, такие в поверженный Париж входили. Бред какой-то!

Но слева от танка бронетранспортер выползает.

Виктор припал к прицелу. Ну да, прицел тот, в который он целился – прицельная марка в виде треугольника. Стекло слегка мутноватое, не такая кратность, как на прицеле «Рапиры».

Виктор навел марку на капот двигателя и нажал кнопку спуска. Грянул выстрел, и бронетранспортер встал. Из него посыпались солдаты в серой форме.

– Попал! Так им! – И командир витиевато, от души выматерился.

Виктор украдкой осмотрелся.

Пушка стояла в неглубоком капонире, благо – сама низкая. Впереди, в полусотне метров, была видна траншея и пулеметный окоп, мелькали стальные каски.

В эту секунду из пулеметного окопа по немцам ударил пулемет. Звук был необычный, отличался от РПК или «печенега». И щиток на пулемете – неужели «максим»? Виктор ведь его только в музее видел, на стенде, посвященном Гражданской войне.

Каждая минута приносила удивительные моменты, которые он объяснить не мог.

Его слегка толкнули в руку.

– Пить будешь? – заряжающий протянул ему солдатскую фляжку.

Виктор кивнул, отпил пару глотков и вернул флягу. Неожиданная мысль пришла ему в голову: если это сон, то почему вода настоящая? И самое непонятное: если он неожиданно оказался в другом времени или пространстве, то почему никто из расчета пушки не видит, что у прицела сидит другой наводчик? Неужели так похожи лица? Форма солдатская одинакова у всех, понятное дело, армия – но лицо? Голова шла кругом, но с разборкой Виктор решил пока повременить – ситуация не та.

И тут он едва не прокололся, похлопав пушку по казеннику:

– Это «сорокапятка»?

Сказав так, он едва не прикусил язык. В документальном кино он видел хронику, и пушки были точь-в-точь такие, но везде говорили о калибре в 45 миллиметров. Откуда ему было знать, что в основе противотанковой артиллерии РККА была немецкая лицензионная пушка РаК 3,7 см 35/36, которая начала производиться на подмосковном заводе имени Калинина под индексом 1К и которая стала первой противотанковой пушкой Красной армии? На тот период пушка показала хорошую эффективность – на 300-метровой дистанции ее снаряды пробивали 30 мм брони.

Но отечественный завод производил пушки полукустарно, многие детали слесарям приходилось подгонять вручную, и на первых порах было много брака. Кроме того, бронебойные снаряды отечественных заводов уступали немецким – причина была в неправильной термообработке. Перекаленные снаряды просто раскалывались о броню, не пробивая ее.

В боях 1941 года участвовало немало пушек 1К, использовавших трофейные боеприпасы. Почти все 37-миллиметровые отечественные пушки были потеряны в тяжелых боях лета и осени сорок первого года.

В 1937 году пушку переделали. На лафет 37-миллиметровой пушки положили 45-миллиметровый ствол, ввели подрессоривание колес. Увеличение калибра позволило увеличить бронепробиваемость. Снаряд весом 1,43 кг на дистанции 500 метров пробивал по нормали 43-миллиметровую броню. Осколочная граната давала сто осколков – по фронту 15 метров, в глубину 5–7 метров. Картечь давала осыпь по фронту 10 метров, а в глубину – до 400.

Пушка обладала малым весом – всего 560 кг – и скорострельностью 12–15 выстрелов в минуту. Немаловажно еще и то, что ее силуэт был низким – это позволяло легко маскировать ее на поле боя подручными средствами.

Но и немецкое танкостроение не стояло на месте. С началом войны, столкнувшись с новыми моделями наших танков КВ и Т-34, немцы увеличили толщину брони основных танков первого периода войны – T-III и T-IV до 50 мм, и «сорокапятка» могла поражать их только в борт или с малой дистанции – 100–200 метров.