Самоход. «Прощай, Родина!»

Он забрался в «артштурм», открыл замок пушки, осмотрел ствол, покрутил маховики, проверил прицел. Все было исправно. В двадцати шагах стояла полуторка со снарядами. Маркировка на всех ящиках немецкая, ящики аккуратные, добротные…

Виктор притащил по одному пять ящиков, потом перегрузил снаряды в боеукладку. Пустые же ящики перенес в свою землянку – будет чем печь топить.

Пока возился, настали сумерки – зимой темнеет рано.

Когда он вернулся к самоходке, ее уже прицепили тросами к тягачу – причем сразу двумя тросами, и это называлось «брать на усы». Если бы в самоходке был механик-водитель, хватило бы и одного троса.

Виктор взобрался на рубку – на башенном погоне тягача-танка сидел помпотех. Так они и поволокли самоходку.

Громко лязгали траки. Когда работает мотор, их не так слышно, солирует рев двигателя.

Самоходку загнали в капонир, и только тут Виктор спохватился: самоходка окрашена в серый цвет и будет выделяться на снегу. Пришлось на тягаче ехать на рембазу, брать ведро с известкой и белить рубку. На морозе известковый раствор не столько сох, сколько сразу замерзал, но все же труды его не пропали даром – самоходка не бросалась в глаза.

Усталый, Виктор поплелся на кухню – за всей этой суетой он забыл пообедать.

На кухне повар выскреб из котла остатки каши.

– Ты бы еще позже пришел! Уже и караул свою пайку забрал.

– Я делом был занят! – возмутился Виктор.

– Водку будешь брать? Фляжку давай.

– Ну ее…

В землянке он затопил буржуйку, поел и снова завалился спать.

А утром после завтрака направился к самоходке. Забравшись в рубку, включил на прием рацию: вдруг атака и надо будет огнем поддержать… Но потом сообразил – он нужен будет только для отражения немецкого наступления, для большего у наших сил нет. С двумя оставшимися на ходу самоходками деревню не взять, удержать бы эти позиции.

Виктор начал вращать верньер настройки и услышал голос Левитана – тот передавал сводку Совинформбюро.

Очень некстати в открытый люк заглянул помпотех:

– Чего аккумулятор сажаешь? Выключи рацию! В атаку все равно не пойдешь, а если немцы попрут – услышишь без рации.

Виктор радиостанцию выключил. Черт, принесла нелегкая помпотеха, сводки с фронтов прослушать не успел.

Одному в самоходке сидеть было скучно и холодно, и он периодически разглядывал в прицел деревню, занятую немцами – прицел приближал видимое. Иной раз были четко видны фигуры немецких пехотинцев, и Виктор подосадовал, что среди наших бойцов нет снайпера, иначе гитлеровцы не ходили бы столь вольготно. Из пушки стрелять по одиночному человеку слишком расточительно, а из обычной винтовки не попасть. Снайперское же движение в РККА широко развернулось только в 1942 году.

Виктор добросовестно отсидел в самоходке половину дня, а потом выбрался из стальной коробки и пошел обедать. Когда человек голоден, он мерзнет сильнее.

За едой поболтал с ремонтниками. Возвращаться в выстуженную самоходку ему не хотелось – ноги не шли, как будто предчувствие было. И верно – только забрался в рубку, как немцы начали стрелять из гаубиц.

Обычно артиллерийский налет предшествовал атаке.

Немцы злобствовали долго – около получаса. Снаряды ложились то в районе пехотных траншей, то переносились в глубь нашей обороны.

Потом огонь стих и послышался отдаленный рев танков.

Виктор приник к прицелу – от деревни в сторону наших позиций шел десяток танков. Немцы шли грамотно, укрываясь время от времени своими подбитыми танками.

Виктор слез с сиденья наводчика, взял из боеукладки бронебойный снаряд и загнал его в казенник пушки. Еще один снаряд уложил у самых ног, чтобы не метаться в тесноте.

Танки дошли приблизительно до середины поля и вышли из-за сгоревшей техники. Тут же захлопали противотанковые ружья – к зиме в войсках появилось довольно много такого оружия.

Били в первую очередь по гусеницам. В случае попадания танк теряет ход, а то и разворачивается, подставляя бок, – тогда можно стрелять в борт.

Начали стрельбу две противотанковые пушки – их резкие выстрелы отличались по звуку от глухих выстрелов танковых пушек.

Виктор счел, что дистанция сократилась до эффективного поражения, поймал в прицел танк T-III и выстрелил. Увидел искры на броне, стало быть – попал.

К его удивлению, танк выбросил вперед длинный сноп пламени. У горящих танков или самоходок огонь прорывается через люки, смотровые щели и вентиляцию.

Как потом оказалось, танк был огнеметным и выпустил вперед струю горящей смеси, причем довольно далеко, метров на семьдесят-восемьдесят.

Виктор, как и многие пехотинцы, в первый раз видел в действии огнеметную технику. Честно говоря, страшновато.

Немцы к зиме успели поставить в войска новинки. Столкнувшись с нашими КВ-1 и Т-34, лобовую броню которых не брали их 37-миллиметровые противотанковые пушки, а также 50-миллиметровые и 75-миллиметровые короткоствольные танковые пушки, снабдили бронетехнику подкалиберными и кумулятивными снарядами. При прежней мощности пушек эти снаряды обладали повышенной бронепробиваемостью.